Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

Бывший начальник артснабжения 514 с.п. 172 с.д. Григорий Павлович Сорокин рассказывал мне, как исчисляемая десятками тысяч толпа стояла у моря в ожидании кораблей. Наконец кто-то их увидел, и люди бросились вплавь. Сам Сорокин, как и большинство оставшихся на берегу, плавать не умел, к тому же был ранен, да и корабли были, по-видимому, так далеко, что он их и не видел.

Я с изумлением слушал его рассказ, а потом тихо заметил, что кораблей не было. Григорий Павлович побледнел: «Как не было? Это значит, что они все утону-ули?!»

Можно только скорбеть о том, что ничего не было предпринято для спасения людей, а особенно — в части задействования малых кораблей. Многие защитники города на самодельных плотах, на автомобильных камерах, на лодках выходили в море и спасались. Командующий артиллерией отдельной Приморской армии полковник Н.К. Рыжи таким образом достиг берегов Турции, где его передали в Советское посольство.

Оказался незадействованным весь малый флот, а это 325 рыболовецких судна, которые потом все были либо уничтожены нами, либо попали в руки врага. Использовать же их для эвакуации защитников Севастополя командование флота не решилось, так как не имело приказа на эвакуацию.

Рассказывают, что когда командарм Петров встретился с командующим Черноморским флотом Октябрьским, то разговор произошел настолько нелицеприятный, что с той минуты и до тех пор, пока адмирал Октябрьский командовал Черноморским флотом, а командовал он достаточно долго, имя Петрова было запрещено в «городе русской славы».

Все герои обороны, чьи воспоминания автор использовал в настоящей книге, прошли унижения вражеского плена. Как указывалось в донесении немецкого командования от 10.07.1942 г., за период с 7.07 по 10.07.1942 год захвачено 80 914 человек пленных. Те немногие, кто выжил, испытали унижения и муки уже у нас дома. Каждому защитнику Севастополя задавался один и тот же вопрос:

«Почему ты, сволочь, не застрелился!». В номере симферопольской гостиницы «Украина» Мария Карповна Байда рассказывала мне, как в 1945 году после возвращения из плена ее терзали наши сотрудники КГБ, добиваясь все того же: «Почему она, Герой Советского Союза, не застрелилась». На десятом, наверное, допросе она не выдержала и запустила в следователя массивную пепельницу.

Уже упоминавшийся в статье Г.П. Кувшинников рассказывал мне, как в колонне пленных его гнали в Симферополь, в родной город, где каждый знал его как секретаря горкома партии. Рядом с ним шел знакомый политрук.

«Давай бежать», — уговаривал Кувшинников. Возле станции Альма произошла небольшая заминка, женщины стали кидать пленным еду.

«Бежим», — шепнул Г.П. Кувшинников политруку.

«Боюсь», — последовало в ответ. И тогда Кувшинников сам бросился в кусты. Несколько суток он бродил по лесу, пока не вышел на партизан.

В 1946 году его вызвали в КГБ и велели час за часом описать свое пребывание в плену. Кувшинников честно описал все, что было, не забыв упомянуть и струсившего политрука. Почти месяц он сидел под домашним арестом, ожидая худшего. И вдруг все изменилось, он восстановлен на работе.

Встретившись с начальником КГБ Крыма, Кувшинников осторожно попробовал узнать, что все же произошло? Как о деле прошлом, ему сказали, что была анонимка о том, что он сидел в плену и потому не может быть на партийной работе. В ходе проверки удалось найти того «трусливого» политрука, который описал, что с ним вместе в колонне был такой мужественный человек, как батальонный комиссар Г.П. Кувшинников, который предлагал ему бежать вместе, а когда он не рискнул, то тот бежал сам.

Кувшинников узнал адрес политрука и до конца своей жизни на каждый Новый год отправлял ему праздничные поздравления.

172-я стрелковая дивизия в третий раз пережила катастрофу. На этот раз в живых остались единицы. Но вновь сохранено боевое знамя.

Начальником штаба 64-й армии защищал Сталинград ее комдив И.А. Ласкин. Есть что-то символичное в том, что именно он присутствовал при первом допросе командующего VI немецкой армией фельдмаршала Паулюса. Дальнейшая судьба Ласкина сложилась драматично. После Сталинграда он был назначен начальником штаба Северо-Кавказского фронта (13.05–20.11.43). После провала Керченско-Эльтигенской операции был арестован и приговорен к 10 годам заключения. Вышел он на свободу только через десять лет, то есть после смерти Сталина.

В 1948 году, когда И.Е. Петров уже командовал Туркестанским военным округом, он прибыл на смотр одной из вверенных ему дивизий. Замер строй. Петров, как это принято, выслушал доклад, а потом неожиданно обратился к застывшим в строю воинам: «Кто воевал под моим командованием, три шага вперед».