Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

Быт и жизнь отряда не регламентированы, распорядка дня нет, поднимаются, когда кому вздумается. Завтрак готовится к 11–12 часам, обед затягивается до 19–20 часов. Горение костров в ночное время демаскирует расположение лагеря. При недостатке продуктов выдача их не нормируется.

Из разговора с начальником боепитания патронов винтовочных недостаточно, но в палатках валяются патроны, ружья ржавеют, но оружейные мастера используются для разжигания костров.

Вывод: лично мое мнение, нужно жестокое наведение порядка, покончить с самотеком, который царит в отряде. Капитан Юрьев. 18.12.41»[33, с. 15].

Этот период характеризуется массовым дезертирством из ряда отрядов. Выскажу крамольную мысль о том, что ряд командиров сами провоцировали партизан к тому, чтобы они уходили из отряда. К примеру, командир Сейтлерского отряда. «Куликовский на каждом шагу орал и запугивал партизан расстрелами, выпроваживая на все четыре стороны. Не прочь избить партизана» [21, с. 116]. Подлинная причина такого поведения, помимо личных качеств того или иного командира, крылась в том, что продуктов не хватает, а уменьшение числа едоков всем во благо. К тому же острой необходимости в таком количестве партизан не было. Примечательно, что если в Бахчисарайском отряде выход боевых групп был поставлен по графику: одни воюют, другие готовятся, третьи отдыхают, то там и дезертирство носило исключительно случайный характер. В тех отрядах, где люди не были заняты постоянной боевой работой, дезертирство было естественным спутником партизан, так как уходили далеко не всегда трусы и шкурники. Уходили и от произвола командира, уходили в другие отряды именно ради желания воевать.

Вот как описывал происходящее в те дни Николай Дементьев: «3-й Симферопольский отряд, как, впрочем, и все отряды, состоял сплошь из интеллигенции. Формировался он из руководящих партийно-советских кадров сельского Симферопольского района. Что ни человек, то в прошлом пред. или зав.

В лес они пришли с чемоданами, баулами. Настроение у всех одно: переждать в лесу месяц-другой, а там «непобедимая и легендарная» разобьет всех врагов, и можно будет возвращаться на свои высокие должности. Чувствовалось, что они принесли в лес золотишко и периодически его перепрятывали. Все это выглядело очень забавно. Когда начался голод, а в 3-м Симферопольском он начался очень быстро, они все перемерли как мухи. Умирали прямо у нас на глазах.

Мы молодые, сильные ходим на дорогу, нападаем на машины, а они сидят и ждут, когда мы что-нибудь в общий котел принесем»[50, с. 4].

А.С. Ваднев: «9 ноября мы вышли на Биюк-Онларский отряд, которым командовал Соловей. Он согласился принять нас в отряд. 12 человек были пограничники, 8 — моряки. Командиром группы поставили Ветрова, политруком Лахтикова — моряка.

Между военными и гражданскими партизанами началась грызня из-за продуктов питания. Гражданские говорили, что мы пришли партизанить на их хлеб, а мы отвечали, что мы за вас воюем. С первого же дня в отряде с продовольствием было трудно. При выходе в лес отряды продовольствие не успели забазировать в ямах» [22, с. 31].

«По соседству с нами был Зуйский отряд, у которого продовольствия было очень много. Неоднократно обращались за помощью, но получали отказ». «Здесь была вражда между двумя отрядами и между бойцами. В Зуйском отряде было мало военных. Был один пограничник, он мне часто помогал, нет-нет и даст одну пышку. Мне это было очень кстати, так как ел только конину, а хлеба не было»[22, с. 35].

Возникшие проблемы в разных отрядах решались по-разному, но в целом все происходящее можно сравнить с хорошо известным понятием «продразверстка». Все добытые в бою или на охоте продукты сдаются командованию отряда, а уже командир распределяет его среди всех. За утаивание продуктов — расстрел!

Почему я сравнил этот метод с «продразверсткой», объясню на примере Бахчисарайского отряда, так как там пошли другим путем, практически введя «продналог».

Как вспоминал командир отряда М.А. Македонский: «Дневной рацион состоял из одной лепешки, маленького кусочка конины и кипятка» [80, с. 64]. Вскоре партизаны не могли себе позволить и этого. Тогда подспорьем стала охота.

«Чтобы заинтересовать людей, мы ввели своеобразную премиальную систему. Группе партизан, которая убила оленя или козу, мы отдавали «сбой» (голову, ноги и внутренности животного), а туша шла в общий отрядный котел.