Георгий Егоров - Книга о разведчиках

И она шла привычными стежками в сторону беспрестанно татакающих пулеметов, просиживала у Коли до утра и уносила обратно от него и его друзей ворох мыслей и ощущений…

Встретились они после войны через двадцать семь лет. Коля Васильев был уже очень больным. Его жена говорила, что все эти годы он постоянно вспоминал и рассказывал о Ларисе Синяковой, лихой разведчице. Сам Николай Васильев к тому времени мало что помнил, и общих воспоминаний у них с Ларисой не получилось.

Умирал Николай Васильев мучительно и долго.

Была у Ларисы этакая детская забава на фронте — никак иначе ее не назовешь. Она собирала трофейные носовые платки. Чистые носовые платки, непользованные.

Над этой ее слабостью постоянно подтрунивал младший лейтенант из 967-го полка Девятилов. Это был очень храбрый человек. Он дослужился в этом полку до майора и потом командовал этим же полком.

Вот как Лариса описывает их встречу на празднование тридцатилетия Сталинградской битвы.

«Он опоздал на сутки. Идем мы с Ниной Николаевной из столовой, он стоит. Я говорю Нине:

— Вон стоит Девятилов.

Она его не знала. Говорит:

— Покажи который.

Я показала и отошла в. сторонку. Нина подошла к нему, представилась и спрашивает:

— Вы знаете эту женщину?

Он посмотрел в мою сторону.

— Нет, — говорит.

— Посмотрите внимательнее.

— Нет, не знаю.

— Ну, посмотрите, может, вы ее знали молодой?

Он еще раз уже пристальнее посмотрел.

— Нет, не помню. И молодой я ее не знал.

Его зовут Ефим Ефимович, а мы его звали — теперь уж не помню почему — Федей. Я подхожу к нему и спрашиваю:

— Федя, а ты не привез мне на память носовой платочек?

И не рада, что сказала. Такая у него была реакция! Он как закричит не своим голосом: «Лари-иса!» Ему чуть дурно не сделалось. Он обхватил меня и только мог повторять: «Лариса… Лариса…» Причем таким голосом, что стоявшие вокруг нас люди не могли сдержать слез. Не говоря уже о нас с ним.

А потом мы просидели всю ночь, до пяти часов утра — вот уж мы с ним повспоминали!..»

Я спросил как-то Ларису: кто тот разведчик, который заставил своих сыновей стать перед ней на колени.

— А-а, — засмеялась Лариса. — Это Филька Троян, сдурел на старости лет, поставил меня в такое неловкое положение… Ну и наревелись мы тогда… Его жена Таня служила в медсанбате. Я его тогда перевязала и вынесла с «нейтралки», а она его выходила там и замуж вышла за него. Сейчас они живут в пригороде Брянска. Филипп работает на железной дороге, а Татьяна по-прежнему санитаркой в больнице.

Был в дивизии один человек, который завидовал всем Ларисиным друзьям потому, что те виделись и общались с ней каждый день, у него же такого счастья не было, а он хотел бы его иметь, ибо он боготворил эту девушку. Человек этот — дивизионный бог войны, начальник артиллерии соединения. Одно его слово — и сотни стволов поворачивались в ту сторону, куда он показывал, один кивок его головы — и все они изрыгали смерть. Это — там, на боевых позициях. Но когда приходила к нему Лариса (приходила она всегда только с подругой), он начинал краснеть, бледнеть.

— Николай Васильевич, а мы к вам в гости, — говорила Лариса.

И полковник, казавшийся ей тогда старым (ему было тридцать восемь-тридцать девять лет — почти старик!..), начинал разжигать печурку, грел чайник, выставлял на стол все свои запасы сладостей, которые прикапливал специально для ее прихода. Потом за время всего чаепития этот благороднейший человек не поднимал глаз на нее — боялся намекнуть о своей любви.

А она любила шофера из административно-хозяйственной части штаба дивизии. И до сих пор хранит его письма…

Полковник сейчас в отставке, на пенсии — вот теперь ему действительно много лет (это и мне даже кажется). И все-таки когда они встретились, то у этого человека чистейшей души снова загорелись глаза — он так обрадовался. Он из тех, кого ужасы войны не высушили, не очерствили, не надломили духовно.

Если сейчас повстречаешься с ней на улице, в магазине, где-то в очереди, на нее не обратишь особого внимания. Это — обыкновенная уставшая женщина, обремененная заботами. Разве что заметишь — она не из тех профессионалок по очередям, которые тараторят без умолку по любому поводу. Она из других — она из женщин, которые в очереди стоят молча, и думают свою думу, и смотрят на окружающий мир глазами человека, умудренного жизнью, причем нелегкой жизнью. Часто можно встретить в очередях таких женщин. Это — или врач, думающая (пока стоит в очереди) о тяжелом больном, которого оставила она в палате и для которого даже здесь мысленно перебирает все известные ей средства лечения; или это судья, а может, следователь, в сотый раз перебирает все «за» и все «против», стараясь быть как можно объективнее в определении человеческой судьбы. А может, это Лариса или такая же фронтовичка, как Лариса, перед которой столько этих человеческих судеб закончили свой путь в земле!