Захар Прилепин - Война

– Да, здесь безопасно, но не комфортабельно, – произнес Скотт. – Теперь бы хорошо выпить виски с сельтерской водой. Но, право, Мортимер, нам везет. Подумайте, что скажет генерал, когда он узнает, что первое сражение выдержал отряд прессы. Подумайте-ка о представителе «Рейтера»! Он-то торопился в авангард!

– И пенсовые джентльмены тоже останутся с носом. Как на потеху, они безнадежно опоздали.

– Ей-богу, эта пуля, кажется, убила кусавшего меня москита!

– Один из ослов тоже убит.

– Ну, уж это совсем скверно! Как мы теперь повезем наш багаж в Хартум?

– Не огорчайтесь, мой милый. Вы разве забыли, какие великолепные телеграммы мы пошлем в газеты? Я точно вижу напечатанные жирным шрифтом заголовки! «Нападение на коммуникационную линию. Убийство британского инженера. Нападение на представителей прессы». Разве это не хорошо?

– А вот интересно, какой будет следующий заголовок, – произнес Анерлей.

– «Ранение нашего собственного корреспондента!» – воскликнул Скотт, падая на спину.

Но он сейчас же собрался с силами, встал и произнес:

– Пустяки, они меня только слегка щелкнули по колену. Однако становится жарковато, и я теперь, пожалуй, признаюсь, что в литературном клубе в настоящую минуту лучше, чем здесь.

– У меня есть пластырь, если хотите.

– Пластырь потом, а теперь нам предстоит маленькое удовольствие: они нас, наверное, атакуют.

– И то: они приближаются.

– У меня превосходный револьвер, но, к сожалению, он очень сильно отдает. Если мне нужно исправить кому-нибудь пищеварение, я всегда целю ему в ноги… Боже мой! Кажется, они погубили наш котел!

И действительно, раздался звук, похожий на сильный удар гонга. Ремингтоновская пуля пробила котел, в котором кипела вода, и над костром поднялся громадный клуб пара. Из-за скал раздались дикие ликующие крики арабов.

– Эти идиоты воображают, что они нас взорвали. Теперь они непременно атакуют. Уж это будьте благонадежны. У вас есть револьвер, Анерлей?

– Нет, но у меня есть двуствольное охотничье ружье.

– Удивительная интуиция! Вы точно предугадывали, что вам нужно. Ну да ничего, сойдет и ружье. А патроны у вас какие?

– Такие же.

– Ну, ничего, ничего… сойдет! Смотрите, какой у меня револьвер основательный! Но все равно, из какого ствола убивать этих мерзавцев.

– Чего тут рассуждать! – воскликнул Скотт. – Надо защищаться как придется. Женевская конвенция не обязательна для Судана. Давайте-ка обрежем пули, чтобы они были более действенны. Когда я был на войне в Тамане…

– Погодите немножко, – сказал Мортимер, глядя в бинокль, – кажется, они идут…

– Надо засечь время, – произнес Скотт, вынимая часы, – ровно семнадцать минут пятого.

Анерлей лежал за верблюдом, глядя с неотступным вниманием на скалы, из-за которых поднимался только дым от выстрелов; самих же нападающих видно не было. Что-то страшное и странное было в этих невидимых людях, которые упорно преследовали свои цели и придвигались к ним все ближе и ближе. Он слышал крик арабов после того как лопнул котел, и затем чей-то громовой голос прокричал что-то по-арабски. Скотт пожал плечами.

– Скажите, пожалуйста, еще не взяли нас, а уже собираются…

Анерлей хотел спросить у Скотта значение этого приказания, но побоялся, что это отзовется скверно на его нервах.

Стрельба началась на расстоянии ста ярдов. У журналистов дальнобойных винтовок не было, и отвечать на выстрелы они не могли.

Если бы арабы продолжали эту тактику, то журналистам пришлось бы или сделать отчаянную и сопряженную со страшными опасностями вылазку, или продолжать лежать за верблюдами, подставляя себя под выстрелы и ожидая помощи. Но, к счастью, негры не любят сражаться с помощью винтовок, о стратегии они понятия не имеют и стремятся всегда к рукопашной. Так и теперь дервиши стали быстро приближаться к врагам.

Анерлей первый заметил человеческое лицо, глядевшее на них из-за камней. Он увидал громадную, мужественную, с сильно развитыми челюстями голову чисто негроидного типа. В ушах блестели серебряные серьги. Этот человек поднял вверх руку, в которой держал винтовку.

– Стрелять? – спросил Анерлей.

– Нет, это слишком далеко, ваш выстрел будет совершенно бесполезен.

– Однако какой это живописный негодяй! – произнес Скотт. – Не снять ли нам его, Мортимер? А вот и другой!

Из-за другой скалы выглянул красивый темноволосый араб с черной остроконечной бородой. На голове у него была зеленая чалма, свидетельствовавшая о том, что этот араб – хаджи. Лицо его было нервно и возбуждено. Было совершенно очевидно, что это закоснелый фанатик.