Владимир Буевич - Малыш и Странник

Через три дня Малыш перенёс ещё одну операцию, и теперь его нога была закована в гипс на целый месяц. Гросс сказал, что по истечении этого срока отправит Малыша на лечение в Союз и война для него уже окончилась. Такой оборот дела пришелся не по вкусу боевому замку, ведь оставалось служить ещё почти полгода. Серега, узнав об этом, стал успокаивать друга: "Ну, сам подумай, это делается для твоего же блага. Ведь Гросс сказал, что ещё три месяца понадобится для полной реабилитации, и в этот период ты просто не сможешь принимать участие в боевых выходах. А я уж знаю твою натуру лучше всех. Как только сможешь ходить, то никто не сможет удержать тебя на месте. Сбежишь с нами в горы, сорвёшь связки и снова — в госпиталь. Можешь доиграться, и ногу отрежут по самые помидоры. Так что лучше сиди и не рыпайся. Ты своё уже отвоевал и тебя никто ничем не сможет упрекнуть".

"Пожалуй, ты прав", — ответил Малыш. — "Но как я буду без вас тянуть солдатскую лямку где-то в Союзе. После нашей разведбанды служба по уставу — это хуже дисбата".

"Мы же здесь служим тоже не вечно и через полгода разъедемся по домам. Может быть, в этой жизни уже больше никогда и не встретимся. Хотя и клянемся, друг другу в том, что никогда не забудем друзей".

Жизнь на гражданке поставит каждого, в свои рамки и порой вырваться за их пределы бывает почти невозможно. И вот ты сегодня получаешь гарантированный на 95 % билет домой, а у нас ещё только 50 на 50, — убеждал друга Серёга. Он ещё не знал, что их "лотерейные билеты жизни" окажутся без выигрыша.

Дела тем временем шли своим чередом. Серёга стал замком, на место выбывших Худого и Чижа подобрали замену. Боевые будни разведчиков были непредсказуемы, в то время как для Малыша каждый день походил на предыдущий, как две капли воды. Процедуры, уколы, приём пищи всё строго по распорядку. Загипсованная по самые трусы нога ограничивала передвижение.

За любое нарушение режима Гросс наказывал хитрым способом, давал распоряжение медсёстрам отобрать костыли и тогда мобильности Малыша наступал конец. Область перемещения сокращалась до размеров палаты, где, держась за спинки кроватей, он мог передвигаться от двери к окну.

Когда взвод находился на базе, то день в компании боевых друзей пролетал незаметно, но такие удачные дни становились всё реже и реже. Духи в последнее время увеличили поставки наркоты, и караван за караваном шли за пределы Афгана. Влияние натовских инструкторов и наблюдателей ощущалось на всех уровнях. Режим Наджибулы держался уже только при помощи "советских штыков". Всё чаще стали доходить слухи о том, что скоро наши войска будут полностью выведены из Афгана, а все военные объекты и базы будут переданы войскам Cарбоза. Правда, точных сроков этих событий никто ещё не знал и потому, как и раньше, каждое подразделение выполняло свою работу.

О боевых буднях родного разведвзвода Малыш узнавал от друзей. За месяц, что он пролежал в госпитале, разведчики уничтожили шесть караванов с наркотиками, нанеся ощутимый урон наркоторговцам. Он понимал, что духи не оставят такие действия разведвзвода без внимания и постараются каким-нибудь способом помешать "шурави" в дальнейшем столь же успешно выполнять боевые задания. Малыш предупреждал Серёгу и советовал быть как можно осторожнее. Тот успокаивал друга, мол, пока ещё у духов нет умения и сил для сколько-нибудь успешных противодействий разведвзводу. (правильно)

Наступил долгожданный день, когда с Малыша сняли гипс и разрешили свободно передвигаться в пределах территории госпиталя. За месяц вынужденного обездвиживания мышцы ослабли и отказывались работать. Ещё три дня Малыш учился ходить с помощью костылей. Серёга с ребятами помогали, как могли. В подарок командиру они где-то раздобыли элегантную, английской работы тросточку с причудливой ручкой из слоновой кости. Теперь Малыш передвигался уже на трёх. Он старался улизнуть из госпиталя при первой же возможности и почти всё время проводил с ребятами. Близость расставания давила на него тяжёлым грузом. Каким-то шестым чувством он ощущал растущую между ними пропасть и подсознательно чувствовал, что уже никогда не встретит своих друзей в этой жизни. Он уже слишком хорошо знал запах смерти и мог предвидеть, кто следующий попадёт в её лапы. Призрак смерти витал под потолком палатки разведчиков, и Малыш видел дикую ухмылку на его костлявом лице.

Этой последней ночью, которую он провёл в части, Малыш явно видел во сне саму смерть и беседовал с ней. "Зачем тебе забирать моих ребят, ведь они ещё по-настоящему и пожить то не успели? Почему ты не забрала меня? Оставь их в покое, разве тебе мало Худого и Чижа".