Сергей Зарубин - Тропой разведчика

— К дому.

Осторожно подползли, заглянули в окно. Тихо, держа наготове оружие, открыли дверь, которую Анфиса Никаноровна обещала оставить незаложенной, и отпрянули, услышав шепот:

— Ну как, сынки?

Вздрогнул Сергей Матыжонок от этого шепота. Еще мгновение — и человек, произнесший эти слова, упал бы замертво. Но ошибки не произошло. Вскоре засветились лампочки передатчика, дробно застучал ключ. Одна за другой уходили в штаб колонки знаков.

«Я — Чайка, я — Чайка! По шоссейной дороге Ржев — Вязьма скрытно движутся на запад большие силы противника. Наблюдали все рода войск, в том числе танки. В полном составе прошел артполк, перевозятся мощные орудийные установки. Передвижение войск началось вчера ночью».

Прошло около часа, и вот в наушниках послышались знакомые свистящие звуки. «050», — записал Кочетков.

Из штаба дивизии приказывали продолжать выполнять боевое задание.

Днем на шоссейной дороге было обычное движение. К обеду прошло на восток с десяток немецких автомашин, пронесся связной-мотоциклист, прогрохотали, кланяясь на ухабах, три танка с черными крестами на корпусах, прошагала рота гитлеровских солдат. И опять на несколько часов наступила тишина.

Слышалось ноющее гудение проводов. Разведчики лежали в промоине у телеграфной линии и напряженно осматривались по сторонам.

Они ушли из дома Анфисы Никаноровны, как только передали донесение в штаб дивизии. В доме было тепло, но разведчики не имели права рисковать: приказ еще не был выполнен. Рассказав Анфисе Никаноровне о человеке, которого они встретили ночью на улице и уничтожили, разведчики ушли, получив материнское благословение, котелок картошки и несколько корок хлеба — все, что оставалось в доме. Условились, что Анфиса Никаноровна будет вывешивать во дворе красное платьице внучки — знак того, что в ее дом можно идти без опаски.

За хутором разведчики повалились в холодный жесткий снег и забылись беспокойным сном. Рано утром они были на ногах: спешили, пока было темно, пройти к железнодорожной будке.

Из точки, откуда велось наблюдение, видны были и шоссейная и железная дороги. Изредка на запад и восток проходили поезда, по шоссейной дороге машины шли в сторону фронта.

Матыжонок стал не на шутку тревожиться: ему показалось, что своим донесением он всполошил командование дивизии, неправильно его информировал. Нужно было не только все проверить, но и узнать о цели ночного движения гитлеровских войск. Нужен был новый свидетель событий последних дней, а им мог быть железнодорожник. Он был рядом — только что с флажками на поясе и с большим молотком на плече зашел в свою будку. Посоветовавшись, разведчики подползли к будке, укрылись в старом, заброшенном хлеве и стали ждать, когда путевой обходчик появится во дворе.

Долго никто не выходил. Осмотрев путь и не заметив вражеских патрулей, Сергей Матыжонок заглянул в окошко и сразу же подозвал Кочеткова. Обходчик лежал на деревянном топчане. Кочетков остался на крыльце, а сержант вошел в помещение и растолкал железнодорожника.

— Здравствуйте, — сказал Сергей ‘Матыжонок, присаживаясь.

— А ты кто такой? — ответил обходчик, небритый пожилой мужчина.

Увидев направленный на него пистолет, он сел. В помещение заглянул Кочетков.

— Мы пришли за новостями. Сиди, сиди, — положил сержант руку на плечо обходчика, пытавшегося встать и недоуменно моргавшего глазами. — Разговаривать долго нельзя. Неправду скажешь — будет плохо. Куда двигается немец? Говори!

— Что говорить? — пришел в себя обходчик. — Драпать начал немец. Позавчера тронулся с места. Только их и провожаю. Им что? Нагадили и уходят. А нам как? У меня шестеро детей, один другого меньше… Не успел тогда уйти за своими, вот и пришлось за кусок хлеба наниматься…

Но сержанту некогда было слушать, почему путевой обходчик стал служить у немцев.

— Ночью сколько прошло поездов?

— Да не меньше десяти, — решительно произнес обходчик. — Все пути на больших станциях забиты составами.

— А до этого?

— Три или четыре. Раньше боялся немец ехать ночью, а теперь, как прижало, поехал.

— А что везут в поездах?

— Солдат перевозит, пушки, танки. И по шоссейной дороге движется. Днем отдыхают, чтобы наши самолеты не заметили, а ночью идут.

— Какие наши? — строго спросил Сергей Матыжонок.

— Ну, советские, пусть ваши, — обозлился обходчик. — Я, конечно, предатель в ваших глазах, враг народа. Но у меня шестеро детей, выхода не было. Даже газету мне прочитали, что Москву правительство сдает, что будет новая жизнь. Поверил… А теперь поздно. Давно понял, что вернетесь… Уходить мне, ребята, некуда. Я хотел встретить первый поезд с нашими войсками, сдать флажки и явиться с повинной. Хоть знал бы, что мои дети при нашей власти не пропадут. Я ведь не забыл ее… Сыт был, и дышалось легче, и дети учились… А теперь… Выселили их немцы отсюда на хутор, в коровнике семья живет. Все боятся, «что мои ребятишки мину на рельсы положат.