Сергей Зарубин - Тропой разведчика

Лая не было слышно. Немецкий солдат, что-то выкрикивая, постреливая по деревьям, шел совсем рядом вверх по склону. Но он не мог чуять, как собака. В последний раз мелькнула между деревьями его спина, взятая на мушку, и исчезла. Пропустил Сергей мимо себя еще одного немца. Когда крики стали затихать, разведчик спустился ниже, переполз противотанковый ров, забрел в воду и, пряча свой след, тихо направился вниз по течению реки. Потом он перешел в соседний островок леса, немного отдохнул и опять спустился к речушке. Пройдя еще метров триста вниз по течению, разведчик увидел большое корневище поваленного дерева, нагромождение валунов. В этом укреплении, созданном природой, решил остановиться Сергей: идти дальше не было сил.

Несколько раз слышались крики, выстрелы, шум моторов. Разведчик вздрагивал от звуков далеких автомобильных сигналов. Все казалось, что опять начинается облава, и снова перед глазами вставала клыкастая, пышущая жаром, слюнявая собачья пасть. Больно ныли искусанные руки, заплыл глаз, из раны на лбу сочилась кровь.

«Эх, Малышок, Малышок!.. Сплоховал, побежал от собак, — думал Сергей. — Не приходилось, видно, тебе в своей жизни встречаться с такой опасностью». А Сергею приходилось. Он с детства понял: побежишь от нападающего зверя — смерть, И Ефремов не раз рассказывал об овчарках, которыми гитлеровцы травили бежавших из плена, разыскивали разведчиков. Чуткая, хорошо выдрессированная овчарка была грозной опасностью, но старшина убеждал, что человек, вооруженный автоматом, может выйти победителем из схватки с целой сворой ищеек.

В полночь в условленном месте послышался сигнал сержанта Никитина. Он тоже запутывал следы, уходил от облавы. Встали рядом два человека, пережившие тяжелые часы, и двинулись к своим.

30 июля 1942 года Западный и Калининский фронты начали наступление с целью срезать Ржевский выступ, который занимал противник.

Гвардии старшина запаса Сергей Иванович Матыжонок не знает подробностей прорыва вражеской обороны. Даже в поиски не ходил он в то горячее время. «Госпиталь 2016, легкое ранение…» — записано в его военном билете. Тупой удар пули в икру ноги уже недалеко от своей траншеи, большая рваная рана у глаза — укус овчарки — и первая седина на висках в восемнадцать лет, появившаяся после поиска в березовой роще, — такой ценой заплатил разведчик за сведения, добытые в тылу врага. Это и было его участием в летнем наступлении войск Калининского фронта.

Сергей Иванович хорошо помнит ранний предутренний час, когда помещения фронтового госпиталя задрожали от грохота дальнобойных орудий, помнит слова, произнесенные дежурным врачом: «Началось, ребята!..» Потом наступила тишина, пришли радостные вести. Зашел в палату Анвар Уразбахтин, приехавший «забрать в своем блиндаже кое-какие манатки и по пути навестить», сообщил, что все живы и здоровы, рассказал Сергею, как добраться «на новое место», и передал записку от политрука Павлова.

Вспомнил Сергей минуты, когда он с сержантом Никитиным, окровавленный, грязный, смертельно усталый, рассказывал о результатах разведки. Провал неправильные действия, гибель лучшего наблюдателя взвода… Недобрые мысли читал он на лицах товарищей. «Побежал от собак! — с досадой воскликнул старший сержант Савченко, узнавший о смерти Малышко. — Самое худшее выбрал. Вот и погиб ни за что». А политрук Павлов сказал, что очень нужны, обязательно пригодятся собранные сведения, что полк еще увидит результаты тяжело сложившейся разведки в тылу врага.

И вот он прислал записку, в которой говорилось, что «танки прорвали первую оборонительную полосу на участке, который разведали вы, Сергей Матыжонок…»

В конце августа выписался Сергей из госпиталя и отправился догонять свой полк. Старая полуторка, поскрипывая на ухабах, неторопливо бежала вперед. Шофер вез на передовую продукты. Он рассказывал Сергею о своей тяжелой службе, о налетах и обстрелах, о плохой дороге, о боях, кипевших в этих местах. Сергей односложно отвечал и осматривался по сторонам.

Промелькнула траншея с рядами изорванной колючей проволоки, остались позади развороченный снарядами дзот и будто плугами перепаханное поле перед небольшой высотой. Вот гребень высоты, на которой были вражеские пулеметы. Здесь, у крайней огневой точки, прошла в тыл врага их разведгруппа. По этой ложбине ползли они с сержантом Никитиным в свою часть. Вот у того придорожного камня он был ранен в ногу. Первая полоса обороны противника…