Виктор Бычков - Вишенки в огне

– Запомни: не дай тебе боже обмануть меня, Никита. Я не злопамятный, но обиды не прощаю. Удавлю! Сотру в порошок любого, кто поперёк моего пути встанет!

Кондратов дожидался своего товарища уже на улице у коновязи, сидел в возке. Фому Бокача бургомистр оставил в управе.

Проводил допрос лично. О самом разговоре с бургомистром уже поведал сам Бокач.

Фому Назаровича в кабинете главы районной управы встретили трое незнакомых ему полицаев: высокие, крепкие парни стояли у стенки сразу за дверью. Бургомистр зашёл чуть позже, и сразу же с порога залепил Фоме пощёчину.

– Ты что это, сучий потрох! На двух хозяев работаешь?

– За что, господин бургомистр? – полицай от неожиданности попятился назад и тут же получил сильнейший удар по голове от кого-то из тех, что стояли вдоль стены за дверью.

Удар был сильный. Когда полицай упал на пол, били сапогами, били с придыханием, молча.

Бокач пришёл в себя, боялся подниматься, всё так же продолжая лежать на полу. Вкус крови во рту, тупая, ноющая боль по всему телу заставили его застонать.

Рядом на табуретке сидел Щур, носком сапога толкая Фому.

– Ну, ожил? Правду говорил Никита?

– Правду, господин бургомистр, – только теперь Бокач почувствовал отсутствие переднего зуба. Поднёс руку ко рту, выплюнул зуб. – За что-о-о, о, Господи? Там, в тюрьме коммунисты да НКВД изгалялись, тут вы…

Кондрат Петрович, не вставая с табуретки, взял графин с водой со стола, сделал несколько глотков, остальную воду вылил на голову полицая.

– А сейчас как на духу расскажешь мне всё про Вишенки, а потом и о наших людях. Только перед этим умой рожу: смотреть противно.

– С кем же вы, господин бургомистр, останетесь, если с преданными вам людьми так поступаете?

– У тебя должна голова болеть о себе любимом, а не обо мне, – Щур помог подняться полицаю, усадил на табуретку, сам перешёл за стол. – Ну, я слушаю.

Фома долго и обстоятельно рассказывал бургомистру и о пожарах, и об уборке урожая. Рассказывал именно то и так, как было обговорено заранее с Корнеем Гавриловичем. В конце рассказал о полицаях, что во главе с кумом Ласым Василием Никифоровичем.

– С утра старший направляет нас контролировать те работы, что считает нужным. Вот и расходимся мы кто куда. Собираемся только вечером. Какое баловство, господин бургомистр? За день как устанешь, до кровати добрался, и всё, с концами. Работа и нам привычна, вот и помогаем, как можем, убирать урожаишко, чего там… Мы же не родились полицаями, простыми трудящимися были. А вы говорите… Нет, не знаю, может где кто и приженился, но то мне неведомо. Не мужское это дело сплетни слушать, а потом и распространять их. Да и пьяных не видел. Там в Вишенках такие куркули живут, что зимой снега вряд ли допросишься, а вы говорите…

– Да-а уж, – барабанил пальцами по столу Щур. – Это ты верно подметил: куркули. Вот поэтому меня и настораживает та лёгкость и простота при уборке урожая. Всё так гладко, прямо некуда. Темнят мужики, знаю я их, ох и темнят. Боюсь, что вы там зенки позаливаете наливкой и покровительствуете местным бандитам.

Вот чего я боюсь. Вам бы только нажраться да девку попокладистей под бок. До уборочной страды вам дела нет.

– Зря вы так, Кондрат Петрович, – Фома всё же смог вставить слово. – Хлебушко свой мы отрабатываем честно.

– Мне нужен был тот бездельник Ласый, а он тебя отправил. Что с тебя возьмёшь? Кто ты? Пешка. У меня на столе уже лежит приказ коменданта района, понял? Требуют на следующей неделе начать заготовку хлебопродуктов, а у вас всё погорело. Что я ему скажу, как в глаза смотреть буду? Буду нести ту же чушь, что вы мне с Никитой несли? Через три дня обещал выделить автотранспорт, людей. Начнём хлебозаготовки с Вишенок. Так и передай Ласому. Если не дай бог что не так, ищите каждый сам себе сук понадёжней или сразу в омут на Деснянке с камнем на шее. Не ждите, чтобы я вам искал: церемониться не стану, ты меня знаешь. Да и немцы нас всех по головке не погладят.

Лосев, Кулешов, Гринь и Кольцов выслушали рассказ товарищей и теперь сидели каждый при своей думке.

– Вы бы, товарищи командиры, сына Васю выпустили, мне отдали, – нарушил тишину Бокач. – Не спрашиваю, но надеюсь, что оправдал ваше доверие.

– Ну – у, дела-а, – то ли согласился с Фомой, то ли о чём-то своём произнёс Лосев.

– А – а, чем раньше, тем лучше, товарищ командир, – Корней Гаврилович махнул рукой. – Всё равно когда-то надо начинать настоящую войну с фашистами. А парнишка твой, Фома Назарович, уже с Вовкой Кольцовым где-то на посту стоят. Так что, ты за него не беспокойся. Мы тебя дожидаться не стали, а переговорили с пареньком, вошли в положение. Встретишься с ним, поговоришь. Теперь будем готовиться к главному: пора бить немчуру, хватит отсиживаться за бабскими спинами.