Виктор Бычков - Вишенки в огне

– Ты чего, дядя Никита, разнервничался, – Кузьма заскользил по траве к окопу Кондратова. – Углядел что? Немцы?

– Во! – обрадовался Никита Иванович. – На ловца… это… и ты! Слухай сюды. Я обскажу, а уж ты батьке Даниле Никитичу, перескажешь. Да и свои соображения выскажешь. Эх, ладно-то как, что ты появился, Кузьма Данилович! – довольно потирал руки мужчина, и старался выговориться, потому и говорил быстро, почти захлёбывался.

– Батьку-то когда видал?

– Только что от него, – Кузьма не сразу не понял, куда клонит Кондратов.

– Я что думаю? Пусть бы мой Петька женился на вашей Фросе. И это… матушка… и это… дитёнкам мамка с папкой будут. Как думаешь, Кузьма Данилович, по – людски это будет? По – христиански? – на одном дыхании прошептал Никита Иванович, с нетерпением ждал ответа. – Папка твой одобрит такое предложение, такую мыслю, как думаешь?

– По – моему, правильно мыслишь, дядя Никита. Об живых думать надо. Всё правильно. А папка? – Кузьма на секунду задумался. – Папка тоже так думает. Он у меня всегда правильно думает. Так что… Я к тебе по – другому. Ты, дядя Никита, если немец пойдёт, помоги огнём дяде Ефиму. Он первый должен встретить фрицев, начнёт, а тут и ты в помощь ему. На твоём фланге они появятся, когда окружать станут.

– Добре, хлопче. Всё сделаю, как ты сказал. Будь спокоен, – и вдруг ухватил за рукав Кузьму, заговорил с жаром. – Ты постарайся выжить, Кузя! Христом Богом прошу – выживи, сынок! Вы-ы-жи-и – ви-и! За нас за всех выживи…

– Ну – у, это уж как Бог даст, – ответил Кузьма. – А папке я всё передам. Бывай, Никита Иванович. Я на тебя надеюсь.

– Ага, ага, сынок, надейся. А как же… И я надеюсь, что ты жив останешься… – шептал вслед уползающему командиру старик. – Живи, Кузя, живи, сынок. За нас всех живи… Бог… он… это… понять должон. Я за тебя, Кузьма Данилович, молиться стану в последний миг своей жизни на земле, – осенял крестным знамением мелькающие в густой траве подошвы сапог парня.

Немцы остались верны себе: позавтракали, и только после этого блокированные на островке партизаны увидели, как выстраиваются солдаты в бесконечную шеренгу с небольшим интервалом; как выходят вперёд вожатые собак. Судя по всему, прочёсывание лесного массива немцами отработано великолепно, поставлено на широкую ногу.

Кузьма ещё раз ползком побывал у каждого на позиции, снова напомнил о полной тишине на острове. Всё ещё надеялся остаться незамеченными. Но и не преминул в очередной раз указать на местности ориентиры, сектора обстрела каждого защитника островка уже в свете дня. Вроде продумал хорошо: на передний край выдвинут окоп дяди Ефима. Правый фланг занимал отец. На левом – пристроился в окопчике дядя Никита Кондратов. Ещё два окопа по бойцу в каждом находились чуть дальше в глубине островка. Это – как вторая линия обороны. Каждый из партизан мог поддерживать друг друга перекрестным огнём. Те, что в окопах в центре островка, могут стрелять в любую сторону, в круговую, поддержать любого защитника. Дядька Ермолай вырыл окоп на той, обратной стороне острова, прикрывал с тыла. Вот и получилось, что организована круговая оборона Большой кочки. Сам себя Кузьма зачислил в подвижный резерв. На дальних подступах первыми должны открыть огонь из винтовок. Его автомат на таком расстоянии на первых порах будет слабоват. Вот когда немцы подойдут ближе, тогда уж…

– Дядя Ефим, – Кузьма лежал рядом с Гринем, показывал ему сектор обстрела. – Ты у нас на переднем крае. Смотри, когда фрицы попрут прямо на тебя, дождись, пока они не подойдут до во – о – он той чахлой берёзки, на линию с ней выйдут, стреляй тогда без команды. Это нам знак будет.

– Сделаю, товарищ командир, – Ефим Егорович ответил так, как подобает отвечать подчинённому. – А не далековато, племяш, ты вынес рубеж открытия огня? Может, подпустить ближе, да и дружно вдарить?

– Нет. Если ближе подпустить, как ты говоришь, они нас броском сомнут. Мы не успеем поражать противника, – как на учебных занятиях Кузьма обстоятельно растолковывал свою тактику. – Нас же раз-два и обчёлся. А их глянь-ка, сколько.

– Ты, Кузьма Данилович, не учёл, что половина наших стрелков на таком расстоянии метрах в четырёхстах не только немца не увидят, но и силуэта не узреют. Врага с кустом лозы путать станут. Глаза-то уж не те, что у тебя, молодого.

– Оно так, но оно и так, – загадочно ответил Кузьма. – Нам бы поболе их, сволочей, на тот свет отправить. Успеть бы…

– Всё так, – согласился Гринь, непроизвольно перекрестившись.