– Э-э-э, матушка моя, – махнула рукой старуха. – Время тяжкое вас повенчало, война окрестила, беда соединила, горе скрепило, кровушкой сестрицы твоей да всех невинно-убиенных окропило, народ благословил. Пошли. Дед ждёт, нам и к себе в земляночку надо. Без пригляду хозяйского который день стоит, а я тут с вами…
– бабушка повернулась, направилась в Слободу, осеняя себя крестным знамением. – Дед совсем от рук отбился, верховодить пытается, – бубнила Панкратиха, мерно вышагивая впереди.
Церковь уже была видна, звала к себе, ждала.
Немцы всё плотнее охватывали лес, всё сложнее приходилось разведчикам просачиваться сквозь вражеские заслоны. Спасали, выручали болота у деревни Руня. Почти непроходимые и длинные, около двадцати километров в длину, они оставались единственным местом, единственной дорогой, что связывала партизан со своими, давала возможность хоть как-то пополнять запасы продовольствия, боеприпасов.
Непросто было и фашистам в лесах, что участвовали в блокаде партизан: полное отсутствие дорог, лишь узкие, чаще всего заросшие просеки не давали и им свободы для манёвра. Техника участвовать в блокаде уже не могла. Разве что самолёты продолжали разведывательные полёты над массивом, да бомбардировщики всё светлое время суток наносили бомбовые удары по любой, мало-мальски шевелящейся, движущейся цели. Даже на лошадях с телегами не всегда и не везде можно было проехать. Танки, машины увязали в топких местах, лишались мобильности, терялась огневая мощь. Немцы чаще всего стали использовать лошадей, как вьючных животных для доставки того же продовольствия, боеприпасов в труднодоступные места для участвующих в блокаде солдат. На лошадях же вывозили убитых и раненых. Подкрепление пробиралось пешим ходом к местам боёв.
Таким положением фрицев не преминули воспользоваться партизаны. Всё чаще стали организовывать засады на маршрутах продвижения врага, всё ощутимей стали его потери. Вдохновили народных мстителей новости о том, что немцы начали привлекать к блокаде партизан полицаев и союзников – румын. Значит, силы у фашистов на исходе, раз обратились за помощью к таким помощникам.
По сведениям разведчиков, сами немцы не особо доверяли и не полагались на союзников. В Борках, где остановился румынский пехотный батальон, местные жители стонут от этих мародёров, воров и хапуг. Берут, воруют, тащат всё, что попадалось под руки, не брезгуют даже ложками-мисками. Называют селяне румын презрительно «мамалыжники», из – за их национальной пищи – кукурузной каши мамалыги. Так же стали известны факты, что и немцы очень плохо относятся к румынам, недоверяют, презирают их, и при любом удобном случае стараются ещё больше унизить. Известен случай, когда румынский солдат залез в сундук бабушки Юзефы Логутовой в Борках, сгрёб себе в котомку всё бельё, что было там, включая и смертный наряд старухи. Та смело бросилась защищать, выбежала за солдатом на улицу, повисла на нём. Проходивший мимо немецкий пехотный капитан отобрал котомку, вернул бабушке бельё, а румыну прилюдно дал коленкой под зад.
Пленный полицай показал на допросе, что против партизан, помимо немцев и румын, воюет и сводная рота полицаев района под командованием самого Щура Кондрата Петровича. Последнее время немцы всё чаще и чаще бросают в бой союзников, сами предпочитают оставаться в качестве некоего заслона в тылу. Сейчас, с приближением Красной армии, когда линия фронта проходит в каких-то полуторостах километрах, потребность в деятельности бургомистра отпала сама собой. Пришёл час, когда нужны солдаты, а не хозяйственники.
Вытянувшись цепочкой, караван из шестнадцати навьюченных продовольствием и боеприпасами лошадей пробирался по заросшей за войну мелкими кустарниками, березняками и ельниками просеке. Впереди налегке шёл немецкий командир отделения унтерфельдвебель с автоматом на шее, зорко всматривался в чужой и страшный лес. За ним вышагивали двое немецких солдат, и только после них вёл под уздцы лошадь румынский солдат. Связанные поводками, за первой лошадью покорно передвигались остальные. В конце каравана ещё пятеро румын о чём-то оживлённо разговаривали, спорили друг с другом, оглашая лес то криками, то неуемным смехом. Унтерфельдвебель то и дело останавливался, усмирял союзников.
– Steken Mund! – в очередной раз попытался заткнуть рот румынам, но только ещё больше раззадорил последних.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу