ИванычЪ - К чему приводит ИДЕАЛИЗМ или любовь к стране ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

Так вот построили нас вдоль вагона и дали команду зайти в вагон и построиться (!!!) в проходе в три шеренги. Это в проходе общего вагона. Представили? Но после ночевки на Угрешке уже ничего не удивляло.

Зашли, построились. Сколько человек, даже если посчитать багажные полки — могут уместиться в общем вагоне? На отсек — 8. Отсеков сколько там? Пусть 20. 160 получается? Так вот до Каширы мы ехали в вагоне всего в сорок рыл.

Вот вам и вопрос — зачем было строиться в шеренгу по трое? Ну, упаковали нас плотно. Так всё равно рассосались мы с комфортом.

А вот в Кашире набилось в вагон. Я успел перебраться, увидев в Кашире на перроне количество кандидатов на посадку, на багажную полку. Уплотнили даже тех, кто был на верхних полках. А с багажной взять нечего, ну и фиг с ним, что жёстко, зато спокойно. И слез я с полки только перед Тамбовом. И то, потому что захотелось покурить и оправиться. Как мы ехали? По рельсам. В вагоне. Потихоньку от сопровождающих попИвали, не прячась от них попЕвали, и т. д. Несколько удивились, когда после Мичуринска поезд поехал в обратную сторону. Он там, на Тамбов разворачивается. Особой доблестью считалось пройти мимо отсека начальства до купе проводника и вернуться оттуда с оттопыренным карманом. Что там было? Если я скажу мармАлад — поверите? Часть этого самого мармАлада перехватывалась и выливалась в переходе между вагонами, поэтому запах стоял… я вам доложу. Но часть всё же проносилась.

Вообще говоря, повторюсь, наживались на призывниках все, кому не лень. Водку этот хмырь в железнодорожной фуражке продавал нам сначала по 15, а потом и по 25 рублей за бутылку. Правда… Об этом потом.

А после Каширы вообще потекло рекой. Тамошних пацанов провожали прямо на вокзале. Это вааще был атас. Мало того, что они все были, мягко выражаясь, нетрезвые, так ещё и нас подогрели.

Вот что меня действительно удивило, так это что не было ни одной драки. И даже намека не помню. Хотя по рассказам знал, что происходит это всегда и очень жестоко. Но… не случилось, врать не стану.

И что ещё было необычно — ни один из сопровождающих после Каширы в процесс вмешиваться не стал. Т. е. просто игнорировали нашу пьянку. Мудрые были мужики.

И вот тепловоз, фыркнув на прощание, оставил нашу нетрезвую толпу на перроне, устукал по рельсам в гараж. А нас, покинувших 5 последних вагонов (оказывается в Мичуринске доцепили ещё 4-е с будущими защитниками) молодых и симпатишных молодых человеков, правда немножко и множко нетрезвых стали… Правильно, опять строить. Потом, справа по одному… снова в колонну по четверо построили на привокзальной площади.

И… тут со стороны паровозного гаража, с криком… «*ляди!!! *ляди!!! (отнюдь не „люди“) прибежал тот мужик в железнодорожной фуражке из нашего вагона. Он стал хватать за рукав подполковника, который командовал процессом на площади и истошно продолжал орать те же слова, которые кричал, БЕЖА в нашу сторону, но громче и с обидным надрывом.

Подполковник сначала удивился, потом стал участливо спрашивать мужика о чём-то, потом отталкивать его от себя. А что вы хотите. Вы, понимаете, командуете, весь из себя подполковник в парадной шинели и шитой фуражке. А тут тоже в фуражке правда, хватает и орёт одно и то же. И тоскливо так, обиженно так, и громко. При этом он ещё пытался предъявить подполковнику содержимое своих карманов, вытаскивая что-то горстями из оных!

Короче выяснилось, что пока он (проводник наш) стоял у двери вагона и провожал нас в новую жизнь, кто-то из ребят вскрыл служебное купе, а что его вскрывать-то? Два ножика перочинных и все дела. А потом увёл все вырученные проводником деньги и остатки водки. Да ещё и, пардон, испражниться успели в карманы кителя, из которых предварительно и вытащили эти денюшки.

Вот командир и услышал от мужика эту душераздирающую историю, которую тот проорал на всю площадь, да ещё перемежая рассказ всё теми же криками и предъявляя материальные доказательства.

Подполковник был МУЖИК. Строй уже практически лежал от хохота и позориться командир не стал. На всю площадь, громко и звучно прозвучало, усиленное мегафоном:

— Уберите от меня этого… носодержащего, — и добавил с чувством (небось, сам так же в армию служить ехал) — спекулянта.

На этом инцидент был исчерпан. Выпачканного в отходах организмов призывников и стонущего проводника пинками (хвататься то за него как?) вытолкали из зоны построения.