П. Полян - Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне - Воспоминания и документы

Через некоторое время вышел офицер и, вызывая каждого по фамилии, вручал красноармейскую книжку (эта книжка до сих пор хранится у меня). 15 мая 1945 г. меня направили в запасной 189-й стрелковый полк, а 20 мая мы пополнили 1108-й стрелковый полк 331-й стрелковой дивизии 31-й армии.

Меня направили в минометную роту. Командир роты, капитан (фамилию его не помню, но помню, что она была украинской), очень хорошо ко мне отнесся, и после моего короткого рассказа о себе он понял меня и оставил при себе. Он освободил меня от строевых занятий, нарядов и других работ. Я был у него как начальник штаба. Все распоряжения, команды, необходимые документы по его команде готовил я. Он проявил ко мне человечность, дав время набраться сил.

Полк стоял в лесу. Погода была теплой, я упивался свободой. Мне казалось, что я не хожу по земле, а летаю. Все поручения, которые давал командир роты, мною немедленно выполнялись, и это ему нравилось.

Но наша армия подлежала расформированию и передаче из состава 1-го Украинского фронта в состав 2-го Украинского фронта. 15 июня 1945 г. началась ее передислокация. Мы отправились маршем из Германии в Венгрию. Пройдя несколько населенных пунктов, мы пересекли границу Чехословакии и почти 2 недели двигались по ее территории. Только недавно закончилась война, и командование, видимо, решило сделать так, чтобы этот марш длиною более 1000 км не утомлял людей и не был им в тягость. По два дня мы шли, а на третий день отдыхали. В день проходили 40–50 км, и остановки на ночлег выбирались квартирьерами в самых красивых живописных местах, в большинстве случаев на берегах рек.

Самым трудным был переход через Карпаты. Стояла жара, людей мучила жажда, и если на пути попадался горный ручей с холодной ключевой водой, все бросались к нему, припадали ртами и пили до «не хочу». Для некоторых такое водопитие окончилось трагедией, так как люди были разгорячены от сильной жары. Говорили, что было даже несколько смертельных случаев, в основном среди нацменов.

В течение всего маршрута движения я ни одной капли воды не взял в рот. Мне уже хорошо было знакомо состояние человека, если он в походе напивался воды. В этом случае жажда была невыносимой. Как через Карпаты, так и весь остальной маршрут я прошел без каких-либо проблем. Руководствовался и придерживался правил, после утреннего завтрака выпивал солдатскую кружку чая с хлебом, посыпанным солью, и это давало мне возможность не страдать от жажды в течение всего дня.

От этого марша я испытывал одно удовольствие. 28 июня, пройдя Чехословакию, мы вступили на территорию Австрии. Проходя по городам и селам Чехословакии, я любовался окружающей природой, красивыми пейзажами, архитектурой, т. е. познавал мир. Ведь я был на свободе! Не меньшее удовольствие я получал при прохождении Австрии. Особенное восхищение вызвала у меня столица Австрии Вена, куда мы, перейдя мост через Дунай, вошли утром 2 июля.

Во время марша выдерживался временной график: 50 минут марш, 10 минут привал. В Вене наше подразделение во время привала оказалось напротив здания парламента. Нас предупредили, что при движении по городу мы не должны ложиться или садиться на дороге. Придерживаясь этого указания, мы ели стоя свой сухой паек, выданный нам накануне в связи с тем, что переход через Вену должен был занять длительное время. Затем почти все принялись курить, и так как табак, выданный нам накануне, был очень крепким, многие, не докурив даже до половины, выбрасывали окурки на дорогу.

И тут мы увидели, как вдоль нашей колонны шли австрийцы с тросточками, на концах которых были острые шипы. Они накалывали окурки и отправляли себе в карман. Нас это не особенно удивило, но появление одной молодой девушки, которая ехала вдоль нашей колонны на велосипеде, одетая в коротких трусиках, вызвало бурю восторга, так как в те времена такое увидеть в Союзе было невозможно.

3 июля вечером мы перешли границу и вошли на территорию Венгрии. Пройдя почти через всю ее территорию, 13 июля пришли в г. Надьканиж, где был расквартирован 363-й гвардейский стрелковый полк, в котором я и был зачислен в отдельный зенитно-пулеметный взвод стрелком. Взвод располагался в отдельной большой казарме, в которой размещались не только мы, но и были установлены наши четыре зенитных пулемета.

Командиром взвода был лейтенант Михаил Азбель. С ним у меня сложились какие-то официальные отношения. Да и с остальными он пытался быть строгим. Он был еще очень молод и наверное упивался своей должностью, показывая свое превосходство над остальными. А с личным составом взвода я быстро сдружился. Командир отделения сержант Сергей Транда в свое свободное время сшил мне сапоги.