Олег Блоцкий - Самострел

Оказалось, что пропагандист не только не сделал ни единого выстрела, но и умудрился в брюхе машины разыскать чьи-то каски и нацепить одну себе на голову, а второй — прикрыть свое мужское достоинство.

Так что к месту посадки вертолетов вместе с убитыми и ранеными пришлось везти и майора, который, по слухам, умудрился все-таки втихую оформить себе контузию в бригаде и вырвать зубами в Кабуле у своих начальников наградной лист на орден Красной Звезды.

Злясь от этих воспоминаний все больше, Сергей механически топтался на дороге, прекрасно понимая, что машин больше не будет и в штаб армии он сегодня точно не попадет.

Вдруг невдалеке раздался выстрел, и пуля чиркнула по асфальту рядом с лейтенантом. Моментально сообразив, откуда стреляли, Климов сорвал автомат с плеча и рухнул на жесткую сухую землю. Упав, он перекатился в сторону и замер, щелкнув предохранителем и все плотнее вжимаясь в шершавые комки земли так, что казалось, они вот-вот продавят позвоночник.

Лейтенант долго лежал, вглядываясь в черные глыбы дувалов, которые на первый взгляд были безжизненны. Но Климов прекрасно знал, что там — в двухстах метрах от него — безусловно, существует жизнь. Только сейчас она затаилась, выжидая — мертв офицер или нет.

Лейтенант начал осторожно приподниматься, готовый в любую секунду отпрыгнуть в сторону и вновь прижаться к серой пыльной траве щекой. Затем он окончательно выпрямился и стал ждать, держа напряженный указательный палец на спусковом крючке.

По-прежнему в районе дувалов никакого движения, и вдруг Климов услышал поющих солдат десантной дивизии, которые, судя по всему, шагали сейчас на ужин.

«Никогда такого здесь не было, — растерянно думал Сергей. — Они что, с ума посходили — прямо перед нашими частями офицеров валить? Нет, это определенно пацан какой-нибудь. Выстрелил и сразу убежал. Тоже мне, снайпер. Взрослый с такого расстояния не промахнулся бы. А может, и взрослый. Только, наверное, обкурившийся. Черт их поймет, этих идиотов».

Климов презрительно и смачно плюнул в сторону дувалов, поднял панаму с земли, демонстративно выбил ее о колено и напялил на голову. Затем взял сумку и побрел на пересылку, думая о том, что спать ему лучше на улице, на лавочке, нежели в «клоповнике». О том, что его могли еще пару минут назад убить, лейтенант уже и не вспоминал. Наглые афганские клопы сейчас волновали его больше всего.

Когда взъерошенный комбат Ипатьев ворвался в кабинет командира полка и доложил, что в его батальоне рядовой Алимов похитил из оружейной комнаты автомат и продал его в соседский кишлак, полковник схватился за голову так, словно собирался ее раздавить, разом покончив с непрестанной лавиной неприятностей.

Недавно начавшийся месяц был сплошной цепью чрезвычайных происшествий в полку. Причем одно другого трагичнее.

На боевых в ущелье Зоркуль по глупости зеленого, а поэтому и совершенно бестолкового командира взвода зря погибло двое солдат. Тогда у полковника еще были силы, и он долго матерился, потрясая кулаками перед побледневшим, невнятно что лепетавшим лейтехой, и даже съездил тому пару раз в челюсть. Но, видимо, безрезультатно, так как у взводного взгляд по-прежнему был бессмысленным и застывшим. В Союз его было не отправить. Под суд отдавать — себе опасней. Черт знает, что может наплести офицер на допросах не только про сослуживцев, но и про командование части…

Должностей ниже взводного в полку не было, и полковник лишь скрипел зубами на обязательных утренних общеполковых разводах, натыкаясь взглядом на незадачливого младшего командира.

Не успели толком в части оформить две зряшные смерти, представив их, как водится, героическими, а комполка с замполитом отстоять свои, положенные в подобных случаях, несколько чрезвычайно неприятных минут «на ковре» перед командующим армией в Кабуле, как на посту номер пять раздается выстрел. Боец с простреленной грудью летит с вышки на сухую, выжженную солнцем землю. Самострел! Часовой, похрипев и подергавшись несколько минут, умирает, так и не придя в сознание в местном лазарете.

Над полком вновь нависло чрезвычайное происшествие, куда неприятнее первого. Полкач уже не ругался и не кричал. Стиснув зубы, он из последних сил, где уговорами, а где и щедрыми подарками, обстряпал дело так, будто подстрелил солдата из зеленки сноровистый и умелый духовский снайпер. Ход вообще-то не оригинальный и совершенно не блистал новизной. Почти все самоубийства в Афгане списывались на боевые или шальную вражескую пулю. И скатить бойчишку в небытие, навсегда вычеркнув из списков части, было гораздо проще, нежели служебно-разыскную собаку. Когда у саперов непонятно от чего внезапно сдохла всеобщая любимица овчарка Альма, половина полка стояла на ушах, полностью утонув в актах, отчетах и бакшишах-подарках нужным людям. А тут какой-то солдат…