Владимир Першанин - Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

Барак и пристройки находились на нейтральной полосе. У наших не хватало людей, чтобы организовать здесь узел обороны, а немцы выше по склону заняли частично разваленный трехэтажный дом и до поры спускаться вниз не торопились. Возможно, тоже не хватало людей. Сейчас люди нашлись. И с той и с другой стороны. Одинокий полуразваленный барак стал срочно необходим, и за него завязался бой.

Наступила временная передышка. Внесли троих тяжело раненных, их торопливо перевязывала Зоя Кузнецова. Те, кто получили легкие ранения, перевязывали друг друга сами. Сержант, помощник Чурюмова, доложил, что четверо бойцов погибли. В такой атаке это были сравнительно небольшие потери. Сыграла свою роль неожиданность, да и немцев было, судя по всему, немного.

Достались три трофейных автомата, один из которых передали Чурюмову. Боец из девятой роты, имевший такой же, объяснил, как пользоваться.

– Удобный для ближнего боя, только с патронами туго, – говорил он, вытаскивая длинный, наполовину опустошенный магазин. – Из него лучше короткими очередями стрелять, иначе ствол подкидывает.

Подошла Зоя Кузнецова и сказала, что двоих тяжело раненных надо срочно эвакуировать.

– Почему не всех троих? – машинально спросил Костя.

– Третий доходит. Дай бог, если час проживет, две пули в лицо попали.

Вместе с ранеными отправили в санчасть четверых сопровождающих, и барак заметно опустел. Просились в тыл легко раненные, но Чурюмов по совету Зои отпустил только одного.

– У остальных царапины, – прикуривая самокрутку, уверенно сказала Зоя. – Воевать смогут.

Андрей со снайперской винтовкой стоял у окна, вслушивался в треск выстрелов. С другой стороны барака вел бой первый взвод во главе с Палехой. Увидел, как из окна высунулась голова в немецкой каске, выстрелил, но в спешке промазал.

– Слушай, лейтенант, – подошел он к Чурюмову. – Мы фрицам врезали, но не жди, что они отсиживаться будут. Полезут обязательно, надо их опередить. И послать кого-то выяснить, что там с Палехой и первым взводом.

Чурюмов, решительный, хоть и не слишком опытный командир, приказал проверить оружие и приготовить гранаты.

– Мы уже свое получили, – отозвался рослый боец в шапке с опущенными клапанами, плотно закутанный в шинель. – Ротный со вторым лейтенантом залегли где-то и ждут, пока мы все сделаем. Почему сами не наступают?

– Грошевой, приведи себя в порядок, – вскипел Чурюмов. – Мороза, кажется, нет, а ты клапаны опустил? Не слышно ведь ничего.

– Там хуже, чем мороз, дождь со снегом всю ночь хлещет. Сухого клочка не осталось.

– А куда подсумок с ремнем делся?

– В рукопашной схватке утерял, – явно заводил молодого взводного здоровяк Грошевой.

– Ты еще рукопашки не нюхал, – хмуро проговорил Андрей. – На своей шкуре испытаешь, по-другому заговоришь. Расселся, как баба, враскорячку, в шинель завернулся – все дела закончены.

Андрей в это время переодевался. Сбросил промокшую насквозь шинель, остался в телогрейке, перебрал патроны, протер их тряпкой. Рядом с ним сидела Зоя Кузнецова.

– Вот и идите, пуляйте по фрицам, – напутствовал его здоровяк. – А мы свое дело сделали.

Андрей хотел что-то сказать, но в разбитое окно запрыгнули оба разведчика. На телогрейках налипли хлопья мокрого снега, а пальцы одного из разведчиков были наскоро перемотаны окровавленным бинтом. Чурюмова они пока за командира не принимали, обращались к Ермакову.

– Андрюха, фрицы в другом конце барака сидят, и наблюдатель у них на крыше сторожки. – Могут ударить. Да и пополнение, наверное, к ним идет, возня какая-то за насыпью.

– До Палехи с Шабановым не добрались? Что там с ними?

– К ним не подойти. Два пулемета, один из дзота, другой с крыши сторожки, как метлой, все подметают. И видать по всему, ребята на минное поле попали, два трупа видели, а воронки мелкие, как после противопехотных мин. Пока дзот не взорвем и второй пулемет на крыше сторожки из строя не выведем, ребят не выручить. Правда, место там открытое, добраться рискованно будет.

– Вот и пусть они этот дот да сторожку сами взрывают, – снова подал голос здоровяк Грошевой. – Небось, гранаты имеются. А нам, значит, фрицев из барака вышибать и дзот атаковать?

Старший сержант, Федор Петренко, командир батальонной разведки, побелел от злости.

– Слышь, лейтенант, ты чего таких уродов терпишь? А ну, встать!

Здоровяк зашевелился, в живот ему глядел ствол автомата, а палец разведчика лежал на спусковом крючке. Нехотя встал, стал искать, чем подпоясать шинель.