Ростислав Самбук - Марафон длиной в неделю

Карий закрыл глаза и представил себе поляну в березовой вырубке, подгнившие пеньки, оставшиеся на поросшем травой срубе, и грибы на тонких ножках под пеньками — они тянутся вверх, будто хотят разглядеть что-то в высокой траве, удивляются солнцу, березам и небесной синеве.

Карий даже ощутил запах опят, подумал, что, может, и в самом деле где-то поблизости они пробились сквозь прелые листья, вытянулся на траве, чтобы оглядеться, но, конечно, ничего не увидел.

Солдат, лежавший рядом, встревоженно посмотрел на него, как будто провинился в чем-то, и полковник успокаивающе поднял руку. Потом Карий, прикрывшись плащ-палаткой, осветил фонариком циферблат часов. Подумал: немцы, если они действительно решили пробиваться лесами к линии фронта, должны быть уже где-то недалеко. После посадки самолета прошло полтора часа, сюда от бывшего гитлеровского аэродрома чуть больше пяти километров, и, если будут продвигаться со скоростью четыре километра в час, немцы должны уже приблизиться. Однако минут десять — пятнадцать потратили на сборы, потом, пока сориентировались, посоветовались, приняли решение, еще минут пять — десять... самое большее. Правда, лес — не дорога, особенно не разгонишься, и все же вот-вот должны быть здесь.

Полковник вынул автомат из-под плащ-палатки. Конечно, лучше не стрелять, а взять их живыми, и он отдал приказ: открывать огонь только в крайнем случае.

Прошло еще минут пять-шесть. Наверное, теперь Карий не рискнул бы включить фонарик даже под плащ-палаткой. За кустами, метрах в ста от их укрытия, громко треснула ветка. Неужели немцы?

Карий почувствовал, как невольно напряглись мышцы.

Впереди послышался шум, громко выкрикивали какую-то команду по-немецки, раздалась автоматная очередь — строчили из шмайсера сухо и коротко, — и вдруг все затихло...

Затрещали кусты — кто-то пробивался прямо к нему. Полковник стал готовиться к броску, но солдаты, что лежали поблизости, опередили его. Они бросились с двух сторон на человека, который, тяжело дыша, бежал к поляне. Немец упал лицом в мокрые прелые листья, и один из солдат сел ему на спину, вывернув руки.

— Сдаюсь! — крикнул немец, точнее, не крикнул, а, прохрипел. — Капут, сдаюсь...

Но не все хотели последовать его примеру — снова лес расколола сухая автоматная очередь. В ответ застрочили из ППШ, и опять все стихло.

Карий повернул пленного лицом вверх, включил фонарик. Лежит, закрыв глаза то ли от резкого света, то ли от испуга, совсем еще зеленый юноша. Наконец захлопал глазами и повторил:

— Капут...

— Тебе — капут! — не без удовольствия подтвердил солдат, взявший гитлеровца. — Точно.

— Отставить! — сурово заметил полковник. — Знаете, как обращаться с пленными?

— Слушаюсь, товарищ полковник! — вытянулся. — Но ведь сам фриц говорит...

— Поднимите его.

Немец оказался невысоким и тщедушным.

— Кто ты? — спросил полковник по-немецки.

— Бортрадист Курт Мюллер. — Немец вытянулся, насколько позволяли связанные сзади руки.

— Кто твой командир?

— Гауптман Петер Шульц.

Карий хотел спросить, с каким заданием летели и что случилось с самолетом, но раздвинулись кусты, и появился командир роты захвата старший лейтенант Туликов. Доложил о задержанных (один был убит).

— Командир живой?

— Кажется.

— Давайте сюда.

— Тут рядом, — показал рукой Туликов.

Полковник шагнул, но вдруг остановился и обернулся к бортрадисту.

— Ваше задание? — спросил он.

— Не знаю.

— Кто был в самолете кроме экипажа? Десант?

— Я ничего не знаю. Я — простой солдат, и меня не ставят в известность...

— После посадки самолета выходили в эфир?

— Да.

— Что передал?

— Задание выполнено.

— Какое задание?

— Это знает только командир.

— Кого высадили?

— Не знаю.

— Сколько их было?

— Двое.

— Их задание?

— Нам ничего не говорили.

Это было резонно: конечно, бортрадист ничего не мог знать об операции. Карий пробрался сквозь кусты к небольшой полянке, где под деревьями расположили пленных.

— Кто командир? — спросил полковник.

Темная фигура отделилась от остальных.

— Ваша фамилия и звание?

— Гауптман Петер Шульц.

Все совпадало, и бортрадист сказал правду.

— Вы высадили диверсантов, — сказал полковник так, будто знал планы гитлеровцев, — кого и с какой целью?

— В наше задание входило только высадить их, — ответил гауптман, — больше никто и ничего не знает.

— Кто они: немцы или русские?