Ростислав Самбук - Марафон длиной в неделю

Краусс повернулся и направился к «опель-адмиралу», сиротливо стоящему в стороне. Они с Кранке сели в машину, не попрощавшись с Валбицыным, который поплелся к своему «кадету», стоявшему значительно дальше.

Самолет набрал высоту и лег на курс. Моторы ревели спокойно. Ипполитов пристроился в кресле рядом с Суловой, хотел расслабиться, но нервное напряжение не спадало, ощущал даже, как дрожат кончики пальцев. Наконец немного успокоился, свободно вытянул ноги и закрыл глаза. В самолете пахло тем же горьковатым маслом, к нему примешивался еще какой-то запах. Ипполитов не мог понять, чем пахнет, это раздражало его. Он пошевелился в кресле и наконец сообразил, что пахнет косметикой. Повернулся к Суловой.

— Зачем надушилась? — спросил сердито.

— А-а... — махнула рукой беспечно. — На прощание... через час выветрится.

— Точно, выветрится, — согласился Ипполитов и немного успокоился. — Ты там... больше молчи. Молчи и слушай, в случае чего я буду сам говорить. Если все-таки спросят, отвечай кратко — да или нет. Ты моя помощница, твое дело маленькое, поняла?

— Много на себя берешь, — засмеялась Сулова. — Я вывернусь и там, где ты «буль-буль»...

— Я тебе дам «буль-буль»... — погрозил пальцем Ипполитов и обиженно умолк.

Прошло около часа. В салон вышел бортрадист, сообщил, что подлетают к линии фронта, а до места посадки осталось всего минут сорок. Ипполитов пошевелился в кресле, скосил глаза на Сулову. Напрасно все же он накричал на нее: сидит спокойно, хоть бы что, словно ждет их приятная прогулка по примечательным местам Москвы и Подмосковья. Наверняка на нее можно положиться: знает, на что идет и что с ними будет в случае провала.

Неожиданно салон самолета залило ярким светом. Недалеко разорвался зенитный снаряд — самолет отбросило в сторону. Пилот начал набирать высоту, но оторваться от прожекторного луча не удавалось.

— Опустите жалюзи на окнах! — приказал бортрадист. — И без паники...

В самолете потемнело, разрывы зенитных снарядов, казалось, остались внизу, но вдруг «арадо» вздрогнул. Ипполитов представил, что самолет сейчас развалится на части, испуганно вскочил с кресла, но сразу же упал в него, прижатый невидимой силой: пилот снова сменил курс, стараясь выйти из зоны обстрела. Это ему не удалось, вспыхнули еще два прожектора, «арадо» взяли в клещи, и снаряды стали ложиться все ближе.

Однако самолет вел опытный пилот. Он снова резко изменил курс. Один снаряд разорвался совсем близко, осколки пробили фюзеляж, но «арадо» все же смог пересечь линию фронта.

Через несколько минут в салоне появился командир.

— Эти проклятые зенитчики испортили нам все, — сообщил он. — До намеченного места посадки уже не дотянем. Будем садиться в другом.

— Где? — заволновался Ипполитов.

— Километрах в семидесяти на северо-восток.

— А там что?

— Наш бывший аэродром. Моя эскадрилья когда-то базировалась на нем.

— Вы гарантируете посадку?

Командир усмехнулся.

— Думаете, мне хочется умирать?

— Валяйте, — согласился Ипполитов, — может, это и лучше.

— Вряд ли, — возразил командир, — на условленном месте нас встречают кострами, а здесь придется садиться вслепую.

Ипполитов смотрел ему вслед и качал головой. Не мог же он объяснить этому асу, прямолинейному, как большинство военных, человеку, что его весь день мучили плохие предчувствия. Черт его знает, не ждут ли их на условленном месте чекисты? И не сдались ли им агенты, заброшенные в советский тыл для подготовки посадки?!

На запасном же аэродроме их никто не ждет — ни свои, ни чужие, — сейчас все зависит от мастерства командира самолета. Кажется, не подведет, твердый и опытный, один из лучших асов люфтваффе, и сам Геринг награждал его.

А самолет уже шел на посадку, проваливаясь в воздушные ямы, и Ипполитов крепче сжал ручки кресла.

Дай бог, чтобы пронесло!

Почувствовал, как самолет коснулся колесами земли, побежал, подпрыгивая на ухабах. Вдруг послышался удар. Ипполитова бросило на пол, он больно стукнулся локтем правой руки, успел подумать: вот сейчас все развалится и взорвется, пришла смерть, — закричал почти беззвучно, слава богу, беззвучно, так как в следующее мгновение увидел совсем близко испуганные глаза Лиды. Прошло еще несколько секунд, ничего не произошло, самолет стоял, и, кажется, никто, кроме Суловой, не слышал его крика.

Вскочил на ноги и увидел в дверях пилотской кабины командира корабля.

— Что случилось? — спросил Ипполитов. Тот только махнул рукой: