Лев Савельев: Дом Павлова

Стало ясно, что при свете дня к берегу не подойти. Батальоны рассредоточились и снова укрылись в лесу — до наступления темноты.

Тем временем Елин и Кокушкин с одним связным — нечего тут маячить лишним людям! — пошли к речникам. Пробираться приходилось, маскируясь в прибрежных кустах.

Молодой политрук со щегольскими светлыми усиками — комендант переправы — стал показывать свое хозяйство:

— Здесь у нас пристань, там — баржи, левее — буксиры…

Елин и Кокушкин, как ни старались, ничего, кроме кустарника, разглядеть не могли. Полковник так и сказал. Высокая оценка маскировки польстила политруку, однако излишняя самоуверенность была тут же наказана: снова посыпались снаряды. Вражеские наблюдатели обнаружили даже этих, четверых… Политрук поспешил увести гостей в укрытие. Полторы сотни метров до ближайшего блиндажа преодолели ползком.

— Вот так мы и живем, — проговорил политрук, вставая и отряхиваясь, когда налет окончился.

С наступлением сумерек полк вторично покинул лесок и в быстро надвигавшейся темноте подошел к берегу.

Теперь картина пылающего Сталинграда была еще более величественной и грозной.

Трассирующие пули, словно бесконечные раскаленные струны прорезают небосвод. Вспыхивают осветительные ракеты — «зонтики». Они неподвижно повисают в воздухе. И становится видно, как взлетают фонтанчики земли, как вспухают облачка пыли — то рвутся снаряды и мины… Проходит минута, другая, и ракета, как бы поразмыслив, начинает плавно опускаться, озаряя все окрест равнодушным голубоватым светом. И черные-черные тени, подпрыгивая, разбегаются от молчаливых коробок домов. И снова все тонет во мраке.

На высоком берегу бушевал огонь. Трудно было поверить, что в этом кромешном аду могло оставаться что-либо живое.

Но так лишь казалось. Там, на сталинградском берегу, рядом со смертью шла жестокая борьба. Советские воины отстаивали каждый метр земли.

Переправу начал первый батальон. С ним отправился и комиссар полка Кокушкин. А перед тем как батальон погрузился на баржу, от берега отчалил катер с ротой автоматчиков. На их плечи легла нелегкая задача — очистить берег от врага.

Вслед за первым батальоном на правый берег Волги отплыли полковник Елин и начальник штаба полка майор Федор Филимонович Цвигун. Когда катер приблизился к середине реки, вокруг стали все чаще и чаще рваться снаряды и мины, а у самого причала мина угодила в корму. Около двух десятков раненых сразу же отправили назад. Катер, к счастью, не был поврежден.

Все, кто остался цел, выбрались на берег. Там стояла разбитая пушка без колес. Пользуясь ею как прикрытием, два офицера из части, оборонявшей этот участок, доложили командиру сорок второго полка обстановку в городе, вернее, на той узенькой прибрежной полоске, которую удавалось еще удерживать.

Здесь же у воды, под крутым берегом, в длинной штольне, полковник Елин устроил командный пункт своего полка.

Второй батальон капитана Андриянова переправлялся в более сложной обстановке. Всполошенный начавшейся высадкой, противник бросил к реке автоматчиков, в развалинах домов появились пулеметчики и снайперы. К исходу ночи гитлеровцы, видимо, уже успели наладить связь своей пехоты с авиацией и артиллерией. Огонь на реке, сквозь который двигались бронекатера Волжской флотилии, баржи, лодки и баркасы с бойцами Тринадцатой дивизии, с каждым часом нарастал.

Невзирая на огонь, речники продолжали делать свое дело. Они переправляли на пылающий сталинградский берег катер за катером, баржу за баржой.

До третьего батальона капитана Дронова очередь дошла лишь перед рассветом — всех сразу не перевезешь! Седьмая стрелковая рота, в которую входило отделение Павлова, переправлялась вместе с восьмой ротой и половиной пулеметной.

В пять часов утра командир батальона Дронов отрапортовал Родимцеву, что отряд к погрузке готов.

Командир дивизии, — закутанный в плащ-палатку, он всю ночь простоял на берегу — уточнил задачу:

— Высадитесь в районе городской пристани, удерживайте плацдарм на берегу. Дальнейшие указания получите от командира полка.

Подана команда. Гвардейцы вбегают по сходням и быстро размещаются в просторной барже. Ее тут же зачалил подоспевший катерок и деловито потащил за собой.

А река бурлит! Вон над водой что-то чернеет. Туда спешит юркая моторка: только что затопило какую-то посудину. И те, кто остался в живых, да к тому же умеют плавать, — держатся, пока их не подберут…