Иван Бережной - Записки разведчика

Не теряя времени, подразделения приступили к выполнению задания. Разведчиков распределили по группам в качестве проводников. Помочь вызвались и местные жители Манявы.

– Стежки нам есть ведомы, покажем товарищам, — говорили они.

Вскоре горы огласились взрывами. Повалили клубы черного дыма и заволокли вершины гор. Нефть пылала.

В течение пяти дней диверсионными и ударными группами было взорвано и сожжено около сорока нефтяных вышек, бензохранилище, два нефтехранилища, нефтепровод с поперечным сечением сто миллиметров, два нефтеперегонных завода, научно-исследовательская лаборатория со всем оборудованием, две электростанции, газораспределительная станция, питавшая Станислав, и много другого оборудования. Лишь в хранилищах было уничтожено около двух тысяч тонн бензина и несколько тысяч тонн нефти. Кроме того, в результате взрыва нефтепровода Надворная – Станислав нефть шла в реку Быстрица в течение двадцати шести часов.

Этими диверсиями были выведены из строя Биткувские и Яблоновские нефтяные промыслы. Врагу был нанесен чувствительный удар. Гитлеровская армия лишилась тысяч тонн горючего. А именно в горючем она испытывала затруднения.

– Разгромив нефтяные промыслы, мы наступили на любимую мозоль Гитлера, — говорил повеселевший Руднев. — На славу ребята потрудились. И это в то время, когда наши братья на фронте под Курском и Белгородом лупят фрицев в хвост и в гриву. — Комиссар повернулся к востоку, вытянул вперед руку и выкрикнул: - Слышите нас, друзья? Это вам наш партизанский подарок!

Да, поистине ценный подарок, а главное своевременный.

Первые успехи подняли дух партизан. Оказывается, и в горах можно воевать, громить врага, наносить ему потери, подрывать экономику, создавать невыносимые условия для оккупантов, короче говоря, «наступать на его любимую мозоль».

Так было положено начало боевым действиям партизанского соединения в Карпатах.

До прихода в Карпаты нам приходилось выполнять задания на разнообразной местности: степной, лесостепной, лесной, лесисто-болотистой со множеством рек и речушек. Большое количество дорог давало возможность нам быстро передвигаться, используя конный транспорт. Большую помощь в добывании разведывательных данных нам оказывало местное население. Кроме того, жители помогали продовольствием.

В горах разведчики встретились с рядом новых трудностей. Горы, ущелья, плохие дороги и крутые тропы, стремительные реки лишали нас свободы маневра. Здесь лошадь мало чем могла помочь разведчикам. Не всякая тропа для нее доступна. Наоборот, пешие группы имели ряд преимуществ перед кавалеристами.

В горах трудно было ориентироваться. Многие хребты, полонины, высоты сходны между собой, и без привычки трудно было их различать. Условия для наблюдения тоже имели свои отличительные особенности. Можно было просматривать верховины за многие километры и в то же время не видеть, что делается рядом. Это требовало от партизан особой наблюдательности. Даже эхо и то мешало нам.

Припоминается случай, когда в долине Зеленички нас обстреляли немцы. Мы развернулись к бою совсем в противоположную сторону, подставив противнику свои спины. Это получилось потому, что звуки выстрелов сливались с эхом, и в долине стоял сплошной гул.

Однако самым большим недостатком разведки в горах являлось то, что мы почти лишились такого источника добывания разведывательных данных, как местные жители. Селений в горах очень мало. Приходилось довольствоваться лишь помощью пастухов. Но они, как правило, редко бывали в селах, сведения, которыми они располагали, были устаревшими. Да и этой незначительной помощи мы вскоре лишились. Немцы под угрозой расстрела заставили пастухов вместе с отарами спуститься в долины.

Приходилось рассчитывать только на свои собственные силы и сообразительность разведчиков. Никому из нас, кроме Журова, не доводилось бывать в горах, поэтому разведчики прислушивались к советам бывшего пограничника. Ведь большая часть его службы прошла на границе в горах близ Черновцев и Коломыи.

Военный ветеринарный фельдшер Журов часто разъезжал по заставам. Знакомился с бытом населения. Много раз приглашали его гуцулы на высокогорные пастбища – полонины. С разрешения командования Алексей лечил сельский скот и тем самым завоевал любовь и уважение гуцулов. Журов полюбил этот веселый, жизнерадостный народ, всего за два года до войны получивший свободу, имеете с ним радовался расцвету новой жизни. Душевные, мелодичные песни гуцулов на всю жизнь запомнились молодому пограничнику. Он даже на вечерах художественной самодеятельности исполнял полюбившиеся ему «коломыйки» и песни гуцульских пастухов.