Семен Кувшинов - У стен столицы

Возвратившись в штаб, я прилег на лавку, чтобы вздремнуть немного перед наступлением. Безверхову не спалось. Он склонился над картой, что-то подсчитывал, прикидывал. Потом прошелся по избе, подошел к занавешенному одеялом окну. Прислушался. Глухие, далекие раскаты артиллерийской стрельбы не смолкали. Подвернув пламя керосиновой лампы, полковник осторожно отогнул краешек одеяла и вгляделся в темноту за окном.

Беспокоиться было о чем: высланные в сторону Языкова разведчики еще не вернулись, обстановки не донесли, а через несколько часов бригаде выступать.

— Что-то делает сейчас противник в Языкове? Какова его оборона? — тревожился комбриг.

Но вот в сенях заскрипели половицы. Вошел начальник штаба.

— Разведчики вернулись! — коротко доложил он.

Через минуту появились разведчики и с ними два незнакомца. Впереди — мальчик в большой серой шапке, надвинутой на глаза, в кожушке и валенках. На вид ему было лет тринадцать. Несколько позади — мужчина, длинный и тощий, в коротком не по росту полушубке.

— Вот задержанные, товарищ полковник. Говорят, из Языкова, прямо из фашистских лап, — доложил разведчик.

Комбриг оживился, сел за стол и стал расспрашивать прибывших, кто они и откуда. Выяснилось, что мальчика звать Сережей, он пионер, учился в шестом классе. Второй сообщил, что он красноармеец из части, оставившей Солнечногорск.

— А как же вы оказались вместе?

Объяснил мальчуган. Он степенно снял шапку и начал обо всем рассказывать, не упуская малейших деталей.

— Было еще светло. Сидим мы с дядей Федором в овощехранилище. Под церковью. И думаем, что ждет нас? А над нами, на каменной колокольне, фашисты с пулеметами возятся, о чем-то по-своему лопочут. Вдруг послышалась стрельба, немцы загалдели, забегали. Мы — к окну. Видим, как за речкой, в лощине, где проходит дорога на Дьяково, бежит красноармеец. Наверное, хочет в леске скрыться. А фашисты из пулеметов строчат, вихрем поднимают снег перед ним. Он бросается влево, вправо, а впереди него все ложится на снегу пулеметная дорожка.

Пока мотался туда-сюда, немцы подобрались ближе, догнали его, под дулом пистолета повели в село. Дальше мы ничего не видели. Уже в темноте услышали, как фашисты кричали: «Шнель! Шнель!» Я выбрался украдкой из подвала и вышел к школе. Подполз к крыльцу и хотел заглянуть в освещенное окно. Вдруг заскрипела дверь. Вышли два фашиста. Одеты почти по-летнему, в пилотках на головах. С собой ведут красноармейца. В руках у одного немца — ведро, у другого — автомат. Я отскочил в угол. Фашисты с пленным скрылись в темноте. В конце села, на кладбище, вспыхивали ракеты. От вспышек слепило глаза. Думаю: не увижу фрицев, так услышу их шаги. Остановился у последнего плетня, прислушался. Дальше — крутой спуск, можно упасть и наделать шуму. Выстрелов не было. Вдруг замечаю: недалеко от меня пробежали те два немца. А где же наш боец, что они с ним сделали? Навострил слух, всматриваюсь в темноту. Через несколько минут послышался хруст снега в овраге. Кто-то полз.

«Кто здесь?» — спросил я тихонько. «Свой», — слышу. Я подошел ближе. Это был он, — указал Сережа на мужчину, — красноармеец. Избитый, в одном нижнем белье. Оказывается, фашисты раздели его, окатили холодной водой. Хотели, значит, в снеговика на морозе превратить. На потеху себе. «Надо чем-то быстрее помочь человеку», — подумал я и побежал в овощехранилище. Взял у дяди Федора полушубок, на котором мы лежали, валенки и принес все это красноармейцу. Оделся он и говорит: «Проводи меня, мальчик, а то как бы вновь не нарваться на немцев». Не дошли мы до Дьякова, как нас разведчики и сцапали.

— Ты, Сережа, сделал хорошее дело: спас бойца Красной Армии, — сказал комбриг. — А вот, что ты нам расскажешь про фашистов? Как они укрепились? Где у них пушки и минометы стоят? Есть ли танки в селе?

Мальчик внимательно посмотрел на комбрига, хотел было рассказывать, но, подумав, попросил:

— Товарищ командир, дайте мне, пожалуйста, листок бумаги и карандаш.

Начальник штаба протянул карандаш и бумагу. Мальчик сел за стол и с деловым видом принялся за работу. Через несколько минут мы рассматривали аккуратно составленную схему. Квадратами и прямоугольничками Сережа нанес все дома и постройки колхозников. Топографическими знаками обозначил пушки в промежутках между домами, батарею минометов у церкви, пулеметные гнезда. Он не забыл отметить на схеме даже окопы и блиндажи на сельском кладбище, склад боеприпасов посредине деревни. А над одним домом нарисовал флаг со свастикой. Так мальчик изобразил штаб фашистской части.