Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 1

Далеко за Красногоркой, за меловым обрывом, уже давно зашло солнце. Блеснул и пропал последний луч, словно тяжёлая растопленная капля чугуна поплыла за горизонт. Стало быстро смеркаться, с востока и севера из широкой степи на соцгород и заводы широким фронтом надвигалась ночь. Вместе с нею в наступление пошёл весенний морозец.

Саня почувствовала, что замерзает, и рассердилась. Она резко повернулась, взглянула на часы — половина десятого, сердито топнула и решительно пошла прочь от Пушкинского парка.

В дверь она постучала громко и настойчиво.

Мать торопливо открыла:

— Ты что барабанишь?

— Полчаса не открываете! — сказала Саня, быстро проходя в комнату.

Мать только плечами пожала и вошла следом за девушкой. Она стала у двери, глядя, как дочка сердито расправляется со всем, что попадается под руку. Это случалось уже не раз, и мать давно научилась понимать Санино настроение.

— Какая-нибудь неудача? — тихо спросила мать, когда бурная деятельность по перекладыванию и рассовыванию вещей немножко утихла.

— У меня? — удивлённо взглянула Саня своими тёмными, почти чёрными глазами. — Какая у меня может быть неудача?

Мать промолчала. Она смотрела, как, злясь на всё — на горячую чашку чая, на сахар, растворяющийся слишком медленно, на ложку, обжигающую пальцы, — Саня пьёт чай, и про себя улыбалась: как они прозрачны, эти девичьи секреты!

В дверь тихо постучали. Мать и дочь удивлённо переглянулись. Уже десять. Кто мог прийти к ним в такое позднее время?

— Я открою, — вскочила Саня.

— Подожди, — отстранила её мать и вышла в коридор.

Стоя посреди комнаты, Саня внимательно слушала, как щёлкнул замок, заскрипела дверь, потом послышался голос Кирилла:

— Саня дома?

Мать что-то ответила, но девушка уже не слушала, она торжествовала: «Ага, пришёл всё-таки! Ну, я же тебе сейчас покажу, как меня два часа держать на морозе!»

Через мгновение Кирилл стоял перед Саней. Он пришёл прямо из цеха, в рабочем ватнике, в руках мял кепку; вид у него был не очень геройский, а настроение, вероятно, во сто крат хуже. Саня поняла это с первого взгляда.

— Я зашёл… — сказал Кирилл и остановился, словно у него перехватило дыхание.

— Может, чаю хотите? — заметив замешательство гостя, предложила мать.

— Спасибо, не хочу, — ответил Кирилл, не глядя ни на мать, ни на дочь. — Пойдём погуляем, Саня, ты нас, наверно, ждала?..

— С чего бы я вас ждала? — гордо пожала плечами девушка. — Пришла в парк, вижу — вас нет, встретились знакомые ребята, я и пошла в кино.

— Так, — сказал Кирилл. — А я думал, мы немножко погуляем.

— Что с тобой? — спросила Саня, когда Кирилл взялся за ручку двери. — Говори!

— Ничего, — ответил тот, — ничего. Извините, пожалуйста, за позднее посещение.

Изысканно вежливым Кирилл становился только тогда, когда чувствовал, что может сорваться и наговорить лишнего.

— Подожди, — неожиданно для себя самой сказала Саня. — Сейчас я оденусь.

Они вышли на улицу и быстро, словно торопясь куда-то, пошли по проспекту. Они дошли до парка Пушкина, где столько времени ходила сегодня Саня, и раздражение против Кирилла снова вспыхнуло в её сердце.

— Стой! — сказала она. — Что мы бежим как на пожар? Ведь нигде не горит.

— Что ты сказала? — Кирилл словно только сейчас заметил присутствие девушки. — Да, правда, куда это мы бежим? Пойдём в парк, сядем.

— Холодно сидеть, — ответила Саня, но повернула в парк.

В голых ещё аллеях стоял удивительный запах свежего морозца и почти незаметный запах смолистых каштановых почек. Тихий ветер пролетал вверху, деревья шумели безлистыми ветками, и весь парк был наполнен тревожным шуршанием.

Сели на скамью, помолчали.

— Нет теперь настоящих людей на свете, — вдруг заявил Сидоренко. — Ни настоящих друзей, ни просто надёжных людей. Все подлецы, только делают вид, что честные.

— А честный? — насмешливо отозвалась Саня.

Сейчас она может хорошо отплатить за два часа ожидания, эго уже ясно.

— Да, честный, потому что я не о себе, обо всей бригаде всегда думаю, а они… сволочи…

Кирилл больше не мог сдерживать бури чувств, бушевавшей в груди. Слово за словом, захлёбываясь от возмущения, он рассказал Сане всё, от первой стычки с Иваном до собрания бригады, до упрёков бригадира.

Саня слушала, и злоба, накопившаяся за два часа хождения перед воротами парка, медленно таяла. Так проходит гроза, исчезает на горизонте нависшая чёрная туча, и огненные молнии понемногу превращаются в милые, ласковые зарницы. Девушке от всего сердца было жаль Кирилла, она понимала его чувства обиды и боли. В эту минуту Саня целиком стала на его сторону.