Владимир Быков - Под Баграмом

Я в этом списке не фигурировал и даже думать не мог, что мне, недавно пришедшему в милицию, будет поручено столь серьёзное дело в чужой стране. Но после выявления упомянутых фактов коррупции один из подготовленных кандидатов сделал шаг в сторону, и его срочно заменили мной. Сделали это без предварительного вызова в Москву, без какой-либо инструктивной и психологической подготовки.

Я понимал, что это — ссылка, типа ссылки неугодных на Кавказ в период его завоевания Россией в позапрошлом веке. Близко знакомым говорил об этом. Но, как человек с погонами, присягавший стойко переносить тяготы и лишения службы, я, конечно, не протестовал и не роптал — приказ есть приказ, его надо выполнять.

В начале октября 1981 года я был направлен в Москву, а через три дня в составе группы работников системы МВД СССР прибыл самолётом в Кабул. Летел в этой группе из отпуска и офицер внутренних войск из Белоруссии Валерий Михайлович Левитин, который в дороге рассказал мне об обстановке в Афганистане, о том, чем приходится заниматься там сотрудникам МВД. Кстати, с В. М. Левитиным судьба вновь свела меня спустя пять лет уже в новой «горячей точке» — в зоне Чернобыльской катастрофы, где нам обоим пришлось нести службу летом 1986 года.

В Афганистане я прослужил два года. Это были, пожалуй, самые трудные годы в моей служебной биографии. Суровыми дорогами Афганистана прошли, наверное, около миллиона советских людей. Вот цифры из газетного интервью генерала Петра Чауса: «…в горах Гиндукуша погибли 14 553 советских солдат, офицеров, рабочих и служащих, 417 пропали без вести и попали в плен, более 50 тысяч получили ранения и контузии. Ещё 415 932 переболели свирепствующими в Афганистане болезнями. 771 белорус был доставлен на родину в „чёрных тюльпанах“, 757 стали инвалидами, а более ста из них впоследствии умерли от ран. 29 наших соотечественников покончили жизнь самоубийством.» («Белорусская деловая газета» за 15.02.1999 г).

Думаю, что память о них, об этой войне, должны сохранить не только сердца их близких, но и печатное слово, сохранить как урок, призыв к благоразумию, миру для людей, входящих в жизнь после этой войны.

Мои записки не содержат художественного или иного вымысла, а лишь то, что я сам пережил, увидел, услышал.

У меня был с собой фотоаппарат, и кое-что из увиденного могу проиллюстрировать снимками. Помощь в обработке фотоматериалов мне оказывал А. Е. Чабан — советник криминалистической службы МВД ДРА. В книге помещены и два сделанных им в Кабуле снимка.

В Афганистане для новичка-европейца всё необычно. В Кабуле бросалось в глаза множество людей с оружием — в униформе и без; следы пуль на автомашинах и зданиях; необычно одетые люди, особенно женщины. В Кабуле немало и современных зданий, кварталов, но в значительной части это глинобитный, пыльный, малоухоженный восточный город. Кругом горы, на их отрогах зубцы древних каменных стен для защиты от нападений завоевателей и прилепившиеся высоко, как ласточкины гнёзда, дома. Мы, жители равнины, сильно ощущали особенности высокогорья. От недостатка кислорода уже часов с десяти донимали вялость, сонливость, слабость. Непривычно безоблачное для осени небо, жаркое солнце. В городе нет-нет да и слышна стрельба, особенно ночью. С 22 часов — комендантский час. Повсеместно, в том числе и в микрорайоне, где жили советские специалисты — вооружённые посты и патрули. Если даже на несколько минут задержался в соседнем доме после 22–00, на улице тебя остановит оглушительный окрик солдата «Дриш-ш-ш» (что-то вроде «Стой!»).

Непривычны повторяющиеся пять раз в день из мечетей призывы правоверных мусульман к молитве. Люди молятся, где их застанет положенное для этого время: Солдат, охранявший советское посольство, поставил у забора автомат и молится, такая же картина на посту автоинспекции.

Примерно через неделю-две после нашего прибытия у служебного входа в здание МВД ДРА, где размещалось и представительство МВД СССР, было кем-то заложено взрывное устройство. Взрыв прогремел утром за полчаса до начала рабочего дня. Никто не пострадал, но определённого психологического воздействия мятежники достигли.

В связи с этим взрывом и случившимся примерно в то же время похищением советского специалиста — геолога Ахрамюка много говорилось о вездесущих «бандитах» и их агентах, постоянно напоминалось нам о соблюдении правил безопасности советских людей в Кабуле. Запрещалось ездить общественным транспортом, ходить по одному на базар и в магазины, отлучаться с места проживания в вечернее и ночное время. Все мы получили и носили с собой пистолеты.