Юлия Нестеренко - «Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков

— Это того, что командует нашей шестой армией под Сталинградом?

— Точно, его самого. Брат нашего Кутченбаха Альфред женат на Ольге, старшей дочери Паулюса, и служит при его штабе переводчиком. Оба сына барона фон Кутченбаха отличные парни, без всякого прусского снобизма. Они всегда с удовольствием общались с нашими Volksdeutsche, выходцами с Кавказа. Вообще немцы, выросшие в России, несколько иные.

— Это точно, в Пауле с Кристианом очень заметен этакий восточный колорит, — улыбнулся Курт. — Горячие кавказские парни, белокурые джигиты арийской крови.

— Тогда уж скорее мы казаки, — встрял в разговор Димпер. — Ты ведь не знаешь, что казаки были не только русского происхождения. Были еще казаки осетинской, армянской или грузинской крови, как предки Нестеренко. Казаки — это не нация, это просто особая военная каста, получившая от царей земли на границах России. А мои немецкие родственники жили на Ставрополье в станицах, как казаки, и призывались в Красную Армию. Ведь начиная с XIX века Volksdeutsche несли службу в российской армии. И были отличными офицерами и генералами, смелыми, дисциплинированными солдатами.

— Говорят, чеченские повстанцы сами попросили вермахт о помощи, послав через линию фронта своих представителей?

— Лично ко мне никто с такими просьбами не обращался, — усмехнулся Гюнтер. — Кто уж там первый предложил такой брак: то ли невеста сама жениху навязалась, то ли как-то иначе было. Но безусловно, для пропагандистов Геббельса выгоднее именно такой вариант: коренные народы Кавказа ждут немцев как освободителей и наперебой предлагают сотрудничество.

— Но вас послали на помощь. И как вас встретили в Чечне?

— Ты знаешь, у местных есть священный обычай гостеприимства. Мусульмане считают, что каждый гость послан самим Аллахом. Поэтому жаловаться не буду: встречали нас вайнахи очень хорошо, кормили, укрывали от преследований НКВД. Вообще это щедрый, но гордый и свободолюбивый народ. Они живут по своим законам, многие из которых непонятны европейцам.

— Господи, какая жара, даже не верится, что на дворе уже осень. На термометре около тридцати градусов. Фрицы весело плещутся у колодца. Разделись до трусов, Гюнтер весело окатывает Пауля и Криса ледяной водой. Хохот, брызги, вопли, беготня! По-моему, они просто не умеют вести себя тихо. От них троих шуму больше, чем от всей нашей роты. Причем они способны веселиться так даже абсолютно трезвые, а мы такими становимся только «приняв на грудь» грамм 200 неразведенного спирта. Максим замечает знаменитую татуировку Пауля. «Вот это девка! Я тоже такую хочу!»

«Кайне проблем! — любезно отзывается Пауль. — Если надо, сделаю. Любой ваш каприз». Вечером собираемся в нашей комнате, я достал иглы и все необходимое. Пауль неплохой художник, он берет химический карандаш и ловко рисует контур полуобнаженной красотки на плече у Максима. Только, естественно, вместо сдвоенной руны «зиг» выводит русские буквы НКВД, а вместо рогатого шлема рисует на голове девицы буденовку. Максим в восторге, майор Петров в трансе: «От похабники! У вас одно на уме, кобели!» А что у нас еще должно быть на уме?! Мы молодые здоровые парни с горячей кровью! Ходят слухи, что в столовой нам в компот подливают бром, но я что-то особого эффекта не чувствую. Правда, Пауль утверждает, что любое лекарство рассчитывается на килограмм веса, и просто дозы не хватает для такого слоняры, как я. Возможно, и так.

Я тут такую повариху нашел, прямо сдобная булочка! Мягкая вся такая, пышная, хохлушка-хохотушка! Горячая, как русская печка! Правда, немного постарше меня, ей уже под тридцать, вдова-солдатка. Но ничего бабы к этому возрасту только в раж входят. Вот жаль: сегодня она отпросилась навестить родственников в станице. Уехала, а я тут лежу, верчусь с боку на бок, еще и луна полная и круглолицая заглядывает в окно, спать мешает. Хоть бы поболтать об этом, хотя бы с фрицами.

— Эй, Пауль, Курт, расскажите, какие там у вас в Германии девчонки?!

— Мы все были еще так молоды, нам хотелось жить и говорить не о войне, а о любви!

Курт с загадочным видом полез в нагрудный карман униформы и вынул оттуда маленькую плоскую коробочку. В коробочке лежал локон мягких белокурых волос и небольшая фотография с надписью по-немецки «Дрезден 1942». С фото загадочно улыбалась юная девушка в форме БДМ, сам Курт держал ее под руку и аж сиял от счастья. Он стоял при полном параде, с галунами и кубарями на погонах, знаком бортрадиста на груди и выходным кортиком персонала ВВС на портупее, на желтых петлицах были закреплены знаки различия фельдфебеля — по три «птички» на каждой стороне.