Юлия Нестеренко - «Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков

Местные знахари залечили раны на его теле, но ничто не могло залечить раны в его душе. Лицо его, корявое от шрамов, с полузакрывшимся левым глазом и покривленной шеей, было ужасно, но еще более ужасна была его душа, черная и обугленная, словно головешка после пожара. Абреки были безудержны в своей мести: не одна голова проклятого уруса слетела от их острых сабель, не в одной казачьей станице голосили после налетов его шайки вдовы и сироты.

В одном из налетов был убит прежний главарь, Майрсолт стал ее новым главарем. Их ловили несколько отрядов красноармейцев, но казалось, сами горы спасали своих грешных сынов: по только им известным тропинкам абреки уходили через перевалы, затаивались в теснинах ущелий. Но однажды чекистам удалось настичь и окружить банду: большинство джигитов было перебито, раненый Майрсолт был захвачен и доставлен в городскую тюрьму. Но разве железные решетки и тюремные засовы способны удержать такого зверюгу! Он сбежал прямо из зала суда, разбив окно и спрыгнув со второго этажа. Его вновь поймали…

В тюрьме его посещал сам Орджоникидзе, чрезвычайный комиссар Юга России; с непримиримым абреком много беседовал следователь ЧК Лагодинский, который лично вел его дело. И постепенно в сумрачной душе горского бандита стало что-то сдвигаться: так чистые воды горных рек точат темные громады скал на своем пути и наконец обрушивают их. Майрсолт словно прозрел… Он понял, что между царскими эпсарами и пурстопами, ранее притеснявшими горские народы, и большевиками есть принципиальная разница!

— Да уж, у Льва Давидовича несомненный талант переубеждать врагов, — заулыбался Пауль.

— Потом Майрсолт сам вместе с чекистами ездил по аулам и убеждал соплеменников сложить оружие. Большинству рядовых членов банд была объявлена амнистия, — завершила свой рассказ Лайсат.

— Вот и теперь Лагодинский хочет, чтобы бывший абрек перетолковал со старейшинами тейпов, муллами и другими уважаемыми в горах людьми. Ведь у вайнахов тейповщина — куда качнется симпатия главы тейпа, туда и пойдет весь тейп, — пояснил немцам я. — И сейчас очень удобный момент для агитации: Красная Армия доказала свою силу и гонит врага с Кавказа. А горцы уважают силу!

— Однако с середины января операция «Вервольф» полковника начала трещать по всем швам: по горам поползли упорные слухи, что отряд немецких парашютистов — это просто очередная провокация НКВД. И придумано это коварными чекистами якобы для того, чтобы огульно обвинить пламенных борцов за свободу чеченского народа в связях с фашистской разведкой. Похоже, что автором этого слуха был сам Терлоев. Он наотрез отказался от встречи с нашим «представителем абвера» Османом, более того: люди Терлоева обстреляли наш отряд при попытке приблизиться к ним. В аулах теперь нас тоже встречали очень холодно, смотрели искоса. Мы могли догадаться, какими путями произошла утечка информации: с одной стороны, это наверняка шло от ротенфюрера Фрица. Он сумел-таки найти общий язык с одной из банд. Фриц видел на допросе в НКВД переводчика Пауля и видел перевербованных немцев в бою на горной дороге. С другой стороны, некоторое время по нашим тылам шлялись недобитые остатки десанта Ланге, которые точно знали, что наш отряд выполняет задание НКВД. Далее было еще хуже: группе Ланге удалось-таки пересечь линию фронта и сообщить эти сведения своему командованию. Лагодинский почувствовал это по изменению характера приходящих из абвера сообщений. У полковника появилось подозрение, что немецкая сторона пытается затеять с нами свою собственную радиоигру; и была мысль пойти на нее с целью дальнейшей дезинформации противника. Но Берия не поддержал его план, «наверху» были свои соображения, проводились какие-то меры по реорганизации структуры контрразведки. «Коней на переправе не меняют!» — возмущался Лев Давидович, но был вынужден подчиниться и свернуть радиоигру.

Естественно, возник вопрос о дальнейшей судьбе перевербованных немцев. Кто-то из сотрудников нашей разведки, из отдела по работе с военнопленными, предложил отправить их в советскую разведшколу с целью дальнейшего использования в тылу противника.

— Я знаю, абвер пытается делать то же самое с нашими военнопленными, особенно с кавказцами, — возразил Лагодинский. — Но нужного результата чаще всего не достигает; вспомните хотя бы добровольно перешедшего на нашу сторону чеченца Асу-хана. Я ничего плохого не хочу сказать про Гюнтера и его команду, но они просто морально не готовы воевать против своих. Еще многое должно перевернуться в их мозгах, чтобы они стали настоящими, боевыми антифашистами.