Михаил Скрынников - ВДВ. С неба — в бой

Наша группа отработала все вопросы боевой подготовки в ферганском учебном центре, в том числе мы не забыли посетить горный учебный центр, где наши парни учились воевать и совершать марши. Позже с командованием полка и командирами учебных батальонов провели разбор контрольных занятий и попутным самолетом вернулись в Москву.

Дома меня встретил сын, было заметно, что он в хорошем настроении. «Что произошло, сын?» — «Отгадай». Я ему и про то, и про это, но угадать не могу. «Да мне старшего лейтенанта присвоили, а ты никак не догадаешься». — «Сынок, эту твою звезду немедленно надо обмыть, чтобы следующая быстрее на погон упала». Жена накрыла на стол. Налил в маленькую рюмочку водки и опустил туда звездочку. Он у нас практически был непьющим, иногда принесет бутылку хорошего немецкого пива, а потом и курить бросил. Одним словом, добрый и порядочный малый. «Давай, сынок». Сын говорит, начальник отделения вчера намекнул, когда думаю обмывать звание. «Гена, это не нами придумано, но традицию офицеров никому нарушать не позволено». И тут же с женой укомплектовали его «дипломат». «Сын, а вообще, как тебе служится?» — «Неважно, с этой перестройкой все стало на голову. Руководители Центра, то ли от жадности, то ли по указке сверху, загнули иностранцам за учебу большую цену, те, в свою очередь, сказали, за такие бабки мы лучше будем учиться во Франции, и многие уехали. Мы, переводчики, между делом сейчас несем службу дежурными по автопарку, выезжаем старшими машин, на которых официантки в Пушкино везут старое пиво на продажу». — «Да, сын, у вас тоже в разведцентре наступили не лучшие времена». Действительно, перестройка внесла существенные изменения, по крайней мере в армии это очень чувствовалось. Политработники по указанию сверху стали проводить партийные собрания, на которых каждый домысливал, как ему перестроиться, только бы от него отстали.

Однажды на тему перестройки запланировали общее партийное собрание и в управлении командующего. Накануне мне пришлось быть помощником оперативного дежурного по управлению. Вот, думаю, повезло, можно уклониться от собрания. Только я сдал дежурство, заходит Салихов, он оставался то ли за секретаря парторганизации, то ли имел поручение подготовить выступающего, и говорит: «После обеда партсобрание, ты выступаешь». — «Подожди, я же после суточного дежурства должен ехать отдыхать». — «Ничего не знаю, ты выступаешь, и все». Расстроился, домой ехать, а затем возвращаться. И так плохо, и так не лучше. В общем, дождался начала собрания. Мне предоставили слово, ну и поехал я пустословить. В заключение на полном серьезе заявил: «У нас в боевой подготовке перестроились коммунисты Шарый, Тагазов, Денисов, Никифоров и другие, но двое не перестроились». Называю свою фамилию и Салихова, который меня обязал выступать на этом собрании. В зале опустили головы, задергали плечами от смеха. Я скосил глаза на командующего, тот тоже улыбается. Один Смирнов, член Военного совета, как всегда, старался быть серьезным. Потом еще долго офицеры в шутку спрашивали меня и Салихова: «Ну, вы перестроились?»

На следующий день в коридоре штаба встретил Тюктева. «Привет, Шамиль, каким ветром занесло? Рад тебя видеть, еще успеем наговориться, сейчас иду к Пикаускасу». У шефа долго не задержался. Задание мне было понятно. Шел выпуск в школе прапорщиков, надо было школу немного опустить на землю, чтобы тыл ВДВ, который курировал школу, не задавался. На выпуск ездили офицеры тыла, и школа из года в год имела отличную оценку.

Встретили меня утром в Каунасе, привезли в учебную дивизию. Наши офицеры выпуск курсантов учебной дивизии провели и уже собирались уезжать в Москву, когда генерал Костылев поинтересовался, зачем я приехал. «На выпуск в школу прапорщиков». — «Миша, тряхни их как следует, а то они вместе со своими начальниками зажрались». Мне сразу стало понятно, каких начальников он имеет в виду. Что-то не поделили с тылом. Ладно, это дело высоких начальников, а мое дело экзамены у курсантов принять.

Перед началом экзаменов выпускников построили, начальник школы все чин по чину мне доложил, поздравил курсантов с началом выпускных экзаменов. Курсанты от души выкладывались и очень старались сдавать экзамены только на «отлично», но резались на нормативах, да и на стрельбе в отличную оценку не вписались. В итоге получилась хорошая оценка. Какое же было великое разочарование у начальника школы, когда я объявил общую оценку, это надо было видеть. Промолчал, что в данном случае установка такая была и, как бы народ ни старался, он уже был «заказан». Утром поездом приехал в Москву и сразу к Пикаускасу: «Ваша установка выдержана полностью, оценка только хорошая». — «Михаил Федорович, тыл сейчас начнет на вас наезжать, говорите, что школа на экзаменах получила объективную оценку». И правда, пока я был у начальника, генерал Зуев, руководитель тыла ВДВ, ходил по кабинетам боевой подготовки и меня уже спрашивал. «Где-то здесь», — отвечали ему. «Пусть ко мне зайдет». Когда вернулся от руководителя, меня дожидался Тавгазов, по-моему, Пикаускас его в свои планы посвятил. «Миша, зайди к Зуеву, ну уж очень он тебя хочет видеть», — засмеялся. «Михаил Федорович, наверное, вы приобрели себе недруга», — в шутку хором сказали мне Водолазов и Чебышев. «Да ладно вам, парни, не пугайте», — и пошел к Зуеву.