Владимир Карпов: Гибель и воскрешение разведчика

– Что намерены предпринять, как жить? Капиталов, наверное, не навоевали.

– Это точно. Я – старший лейтенант. Не знаю, как существовать. Может быть, что-то посоветуете?

– Советы мои – пустой разговор, вам нужна конкретная помощь. Работу здесь найти трудно. На рисовые плантации не нанимайтесь, хроническая лихорадка и быстрый конец. Надо устраиваться в городе. Какие документы имеете?

Доронин показал немецкое служебное удостоверение со своей фотографией, увольнительную с корабля.

Граф сказал:

– Как немец, можете не опасаться, их здесь даже побаиваются. Зарегистрируйтесь в полиции как беженец, дадут удостоверение. Даже на работу возьмут. Но это сложная проблема.

Степан подумал о своих эмигрантах-старушках в пансионате Прибалтики, с трудом вспоминая их фамилии.

– Были у меня знакомые эмигрантки (не стал говорить об их гибели): графиня Боборыкина, может быть, встречали здесь ее родственников?

– Не имел чести знать никого из их близких. В общем, дерзайте, юноша, вас ждут трудные дела. Я здесь бываю по воскресеньям, в полдень.

Пожал руку и пошел молиться…

Доронин вернулся на корабль, лег отдыхать. Утром побрился безопаской. Здесь надо выглядеть ухоженным. Вышел в город неведомо куда и зачем. По совету графа зарегистрировался в полиции. Приняли его вежливо, выдали удостоверение беженца, сказали, чтобы приклеил свою фотографию и сообщил, где будет жить.

Решил сделать экскурсию по городу, чтобы не заблудиться, купил план города, пометил на нем порт, где стоял его корабль. Здесь вся набережная – сплошные порты, пассажирские и грузовые… Сел в трамвай № 16, запомнил название остановки, чтобы, проехав все кольцо, вернуться сюда.

За окном медленно проплывал огромный европейский город, в центре многоэтажные старинные дома, нет безобразных бетонных небоскребов. На окраине красивые, как игрушки, виллы, коттеджи, дачи.

Город спланирован еще в прошлом веке, все улицы одной ширины, только одна центральная – широкая, называется «9 января», в честь их революции.

Ранняя весна украсила улицы свежей зеленью: старые липы, тополя, пальмы и даже баобабы стоят плотными рядами вдоль улиц.

Впечатление, что город – один сплошной магазин, на всех первых этажах зданий торгуют. Встречаются небольшие базарчики с горами ярких фруктов.

Доронина заинтересовал необычный рынок со старыми вещами, остановка называлась «Блошиный рынок». Сошел с трамвая, запомнил его номер и где остановка.

Рынок очень экзотический – старые вещи: картины, оружие, открытки, книги, посуда странная, одежда, вплоть до военной формы, награды разных стран: советские ордена и медали, рядом немецкие кресты и значки, когда-то эти награды носили с гордостью, а теперь это хлам.

Степан побродил по этому уличному музею, вернулся на трамвайную остановку, поехал дальше.

Трамвай сделал кольцо на окраине, и Степан благополучно вернулся на свою остановку и дальше в порт, на корабль.

Здесь его встретил рыжий боцман вопросом:

– Что нового?

Степан показал удостоверение беженца.

Боцман одобрил:

– Молодец, с таким документом я могу зачислить тебя в экипаж кочегаром. Пойдем в Архангельск с кожей и зерном, назад с лесоматериалами. Можешь хорошо заработать, рейс длинный.

Степану не хотелось томиться в железном чреве корабля, ни солнца, ни моря не видишь, ночью поднимаешься на палубу подышать. Поблагодарил за приглашение, отказался, плыть на родину опасно, там его могут разоблачить, и тогда вышка, как изменнику и беглецу.

На следующий день вышел в город, ходил по дворам, искал работу, но в кочегарках, прачечных, ремонтных мастерских прямо на пороге кричали:

– Нихт арбайтен! Нет работы!

Вот тебе и пролетарская солидарность, работяги кричат, подумал Доронин.

Усталый и сердитый, вернулся на корабль. На следующий день все повторилось.

Поехал на окраину – там фабрики, заводы. На их территорию не пускали, у проходной говорили – работы нет.

Вечером, при возвращении на корабль, устало брел на ночлег. И вот на одном переходе через улицу шагнул на «зебру» на исходе зеленого сигнала светофора, и тут же ударила в бок автомашина. Отлетел на тротуар. Из мерседеса выскочил хорошо одетый господин, подбежал к сбитому, ничего не спрашивая, стал быстро его поднимать, приговаривая на разных языках:

– Шнель, шнель! Хари ап!

Поднял его и повел в машину.

Усадив Степана на заднее сиденье, водитель быстро двинулся вперед. Видно, не желая неприятностей с полицией, он решил увезти сбитого к себе.