Михаил Ливертовский - Другая любовь

Вскоре меня вызвали в штаб армии. Обсуждалась проблема отъезда на Родину. Поиск времени и места погрузки занял почти весь день.

Когда же я вернулся в казарму, то попал в самый разгар переустройства – мои подчиненные приспосабливали для обитания наших гостей спортзал.

Все занятия физкультурой личного состава решили перенести на свежий воздух. Это было предложение старшин подразделений, одобренное всеми командирами и, что меня особенно обрадовало, замполитом. Я ему благодарственно пожал руку. А когда на ночлег стали собираться наши уже не просто «гости», а «желанные» и нельзя было не заметить, что они дружно волокут тележки с выстиранным и выглаженным солдатским бельем (!) – то я даже обнял замполита!..

И тут, через его плечо, я заметил, как к старшине артбатареи подбежала Сацико, и жестами стала объяснять (ну, совсем, как девчонка!), что ей нужна помощь, она одна, ей трудно тащить тележку. Рядом со старшиной стоял Коля, его-то старшина и подтолкнул к японке: помоги, мол…

На лице японки вспыхнуло и заиграло благодарственное сияние.

Легко было догадаться, что Сацико подошла к тому старшине, не случайно, а потому что он стоял рядом с Колей. А как она схватила его за руку и поволокла за собой! Он этому тоже обрадовался, поскакав за Сацико козликом…

На это все обратили внимание, потому что движения убегавшей пары никак не походило на японский церемониал. Но так как веселенькая пара быстро исчезла, то все спокойно вернулись к своим делам. И я тоже. К тому же, мне надо было ознакомить офицеров с планами, отъезда нашей части и предстоящей уже через два дня погрузке. Я, наверное, никогда не вспомнил бы об этих веселых скачках бойца Коли и японки, если бы…

Через пару дней в разгар наших сборов, ко мне не подошел командир второго орудия первого огневого взвода и не спросил:

– Что делать с этим… Колей?

Тут уж сразу вспомнились «веселые скачки». Я не успел спросить – «А что случилось?», как сержант, оглядевшись по сторонам, шепнул:

– Он два дня не ночевал в казарме…

– А где он?.. – в ответ Колин командир орудия пожал плечами.

Никто на нас не обращал внимания. Все были заняты сборами. И японки, и их дети помогали нашим бойцам. Это надо было видеть. Эту картину можно было бы долго рассматривать, если бы у меня и у командира орудия было на то время. Но его не стало…

Мы двинулись, не зная куда. Попробовали налево, потом направо… неожиданно к нам подошла рослая японка и жестами дала знать, куда следует идти. И сама двинулась впереди нас. Затрудняюсь сказать: хотела ли она помочь нам или своей подруге… и была ли та ее подругой, или наоборот – соперница, и наша проводница желала ту – другую – выдать, проучить? Мы тогда об этом не думали – нам надо было найти Колю. Эта ситуация очень тревожила. Действительно, ситуация – пренеприятнейшая. При любом исходе! Как бы она не прояснилась, каким бы боком она не раскрылась. Даже, если это гибель человека, даже, если это шутка! Я понимал, что грозит Трибунал (и не только ему одному!).

В моей голове вертелась куча предположений – бегство, убийство, увлечение, месть за мужа со стороны японки… и неотступно цеплявшийся за любое предположение – вопрос: – что делать?!

Волнение, даже страх – завоевывали во мне всё больше и больше клеток.

Мы, конечно, торопились, шли быстро, но едва поспевали за деловито семенившей японкой, она так быстро и решительно двигалась, будто предпринятая вылазка для нее важнее, чем нам.

Но перед тем самым домом она резко остановилась и жестами дала понять: «дальше она – ни-ни». Да так же без слов объяснила нам, как следует самим двигаться к цели.

На втором этаже перед нужной дверью мы, я и сержант, нерешительно остановились, одновременно о чем-то задумавшись. Но два синхронных глубоких вздоха дали нам сигнал: надо что-то делать. А дверь сама распахнулась и на нас двинулась стопка глаженного солдатского белья, которую в руках держала Сацико. Может быть, она решила, что мы пришли за этим самым бельем?..

Но, увидев офицера – да при том командира части, сообразила, почему и за кем пришли!

Она попыталась захлопнуть дверь, но сержант успел вставить в проем ногу, и Сацико, сбросив стопку белья на наши руки, устремилась в комнаты. На ходу она суетливо что-то шептала. Из многих слов – угадывалось лишь – «Коля!».

Колю мы увидели поднимающимся с циновки, неторопливо заматывающим простыней свое нагое тело. Красивое, крепкое тело. А Сацико в дополнение к простыне набросила на него кимоно и чтобы совсем прикрыть, защитить его от нас, встала перед ним – лицом к нам. Мол, не отдам! Маловатая для зашиты на фоне крупного Коли (таким он показался) – она выглядела смешно. И мы невольно заулыбались. Сацико, должно быть, уловила, что шума и насилия не будет, обмякла. Молитвенно сложила ладони, уткнулась в них лицом и затихла.