Георгий Брянцев - Тайные тропы

— Ты понимаешь, Андрей, что все это значит? — спросил Никита Родионович друга, когда они уже шли по затемненной, совершенно безлюдной улице к себе в гостиницу.

— Почти понимаю, Никита Родионович, — взволнованно ответил Андрей и крепко взял Ожогина под руку.

— В этой штучке, — Ожогин показал на чемодан, — теперь заключается все. Ее беречь надо как зеницу ока.

Грязнов понимающе кивнул головой.

Несколько минут друзья шли в молчании. Пересекая площадь около хлебного магазина, они заметили робкие человеческие тени, сливавшиеся с коричневой стеной: горожане с вечера занимали очереди за хлебом.

… Моллер еще не покинул гостиницу и окликнул Ожогина и Грязнова, когда они пробирались по темному коридору в свой номер.

— Окно у вас не замаскировано, — предупредил он. — Закройте, а уж потом свет включайте. Меня и так три раза штрафовали. К каждой щелке придираются.

Моллер проследовал за друзьями в номер, самолично задрапировал окно, зажег свет и, увидев в руках Андрея аккуратный чемоданчик, выразил удивление:

— Новенький? Какой замечательный! Где вы его купили? — Он сделал движение, выдавшее его желание немедленно осмотреть чемодан.

Но Грязнов не растерялся:

— Ну вот… Вы любопытный, точно женщина, господин Моллер! Какая же это обновка, когда мы с этим самым чемоданчиком к вам и приехали.

Открыв платяной шкаф, Андрей поставил туда рацию и захлопнул дверку.

— Возможно… возможно… — проговорил Моллер, потирая лоб. — Вы заметили, сколько самолетов прошло к фронту? Просто ужас! Я считал, считал… почти до сотни дошел, уже стемнело, а они всё идут и идут… Скажите, по звуку можно определить количество летящих самолетов?

Ожогин ответил, что никогда не занимался столь сложной арифметикой.

А Моллер уже переключился на совершенно другую тему:

— Вы знаете новость? В определенное время суток можно слушать передачи «Свободной Германии». И что только она не передает!

— У вас в гостинице нет радиоприемников, где вы ухитряетесь слушать эти передачи? — спросил Никита Родионович, расшнуровывая ботинок.

— Да разве я позволю себе слушать передачи «Свободной Германии»! Между «Свободной Германией» и концлагерями кратчайшее расстояние.

— Тогда откуда вам известно содержание передач?

Моллер смутился. Пальцы его нервно и быстро ощупывали скатерть на столе. Ответил он не сразу, а после продолжительной паузы.

Об этом, конечно, можно бы и не говорить, но он скажет. Его хороший знакомый, вернее — его близкий товарищ, работает на городском радиоузле. Ему по долгу службы приходится все слушать, а он рассказывает Моллеру.

— Я бы порекомендовал ему не слушать того, что запрещается слушать, — довольно резко сказал Никита Родионович, — а вам не распространяться на эту тему.

Моллер встал из-за стола:

— Пожалуй, это правильно. Ну, спите, спите… Спокойной ночи! — И он быстро покинул номер.

Андрей запер дверь на ключ, прислушался, а затем открыл шкаф и вынул чемодан.

Друзья сели рядом и приложили к уху по наушнику. Андрей вставил штепсель в розетку и начал настройку приемника.

Почти каждое утро старик Вагнер проводил в своем небольшом садике. Все здесь было посажено его руками, взлелеяно и сбережено его заботами: и яблони, и сливы, и груши, и кусты крыжовника и смородины, и бархатистые газоны, и клумбы с цветами.

Прошедший год был неурожайным: почти ничего не принесли яблони, очень мало плодов дали груши и сливы. Видимо, и тут сказывалась война: негде было взять удобрения. А может быть, виноват был он сам, Вагнер. Ведь осенью он не окопал деревья, не взрыхлил около них землю, зимой не окучил их снегом, весной не подрезал. Не было времени, да и тяжело все делать одному.

Прополов грядку с редисом, Вагнер почувствовал усталость и присел на ступеньки крыльца, ведущие в дом. Как быстро тают силы… Год-два назад он мог копаться в саду в течение полдня, а вот теперь… Прошел какой-нибудь час, и уже ноет спина, чувствуется боль в каждом суставе. Старик расправил плечи, оперся плечом о косяк двери, задумался. Стар. Определенно стар. И хорошо, что судьба не забыла его совсем и послала ему хорошего помощника. Правда, чтобы оформить пребывание в доме Алима Ризаматова как военнопленного, пришлось дать взятку знакомому офицеру из комендатуры.

С улицы, со стороны фасада, дом Вагнера украшала узорчатая железная изгородь. Сам дом состоял из пяти комнат с мезонином. Все здесь было сделано так, как хотелось хозяину. Он долго обдумывал проект: расположение комнат, окон, дверей, кухни, кладовой, ванной. Когда дом был окончен, старик сказал: «Это то, о чем я мечтал». Одного не мог предусмотреть Вагнер: он проектировал с расчетом на семью в четыре-пять человек, а пришлось жить одному. Ушли от него поочередно два сына, ушла жена. Ожидать их нечего. Они ушли туда, откуда никто еще не возвратился.