Георгий Брянцев - Тайные тропы

— Полюшка, пойди Игорька позови. До зарезу нужен.

— Что с тобой? — Жена удивленно посмотрела на возбужденное лицо мужа. — Словно именинник…

— Больше чем именинник! — смеясь, ответил Денис Макарович. — Беги за Игорьком!

Пелагея Стратоновна натянула на себя стеганку и, укутавшись в старую шаль, бесшумно вышла из комнаты.

Вот знакомый полуразрушенный дом. Темным, сырым коридором Пелагея Стратоновна добралась до каморки под лестничной клеткой и постучала в фанерную перегородку.

— Да-да! — отозвался изнутри голос.

— Можно к вам?

— Заходите.

Каморка была до того мала и тесна, что в ней едва помещались деревянная койка, маленький столик и железная печь. В углу комнаты сидел на деревянном ящике молодой мужчина без одной ноги и прилаживал к сапогу подметку.

— Мне Игорек нужен, — сказала Пелагея Стратоновна, не переступая порога.

— Сейчас появится малец, — с улыбкой ответил сапожник. — Бегает где-нибудь… Да вы проходите, присаживайтесь…

Пелагея Стратоновна прошла к койке, села и стала терпеливо ждать.

Одиннадцатилетний Игорек жил в этой каморке вместе с безногим сапожником вот уже два с лишним года. Большая человеческая дружба накрепко соединила этих людей разного возраста. Мальчику сапожник был обязан многим — Игорек спас ему жизнь. Пелагея Стратоновна хорошо знала эту не совсем обычную историю.

В последние дни перед приходом фашистов город подвергался частым налетам бомбардировщиков. Игорек жил с матерью. Отец был на фронте. Однажды ночью, во время очередного налета, начались пожары. Жители покидали объятый огнем город. Мать Игорька положила чемодан на заваленную вещами подводу, усадила на нее девятилетнего сына, а сама уселась на заднюю подводу. В это время почти рядом упала бомба. Задней подводы не стало, и только едкий черный дым, тяжелый, непроницаемый, полз с того места в стороны. Взрывом перевернуло проезжавший мимо грузовик. Из кузова вывалились люди и мгновенно разбежались. Только один остался на месте. Он тяжело стонал. Оглушенный Игорек машинально спрыгнул с подводы и подбежал к стонавшему. Это был боец из госпиталя.

— Хлопчик, — проговорил боец, — уходить надо, а ноги нет. Хотя бы лошаденка какая захудалая попалась…

Игорек оглянулся по сторонам, бросился назад в темноту — и заплакал. Лошадь, впряженная в его подводу, подобрав под себя передние ноги и уткнувшись головой в мостовую, оставалась недвижимой. Громко рыдая, мальчик возвратился к раненому.

— А ты чей, хлопчик? — тяжело дыша, спросил калека.

— Я вон из того дома.

— А плачешь чего?

— Все уехали… и мама тоже… я один теперь.

— Слезами горю не помочь. Крепись, малыш! Как тебя звать-то?

— Игорь.

— Давай, Игорь, поползем в твой дом, а там разберемся. Веди!..

Калеку-бойца и мальчика приютила каморка под лестничной клеткой, где до войны жил дворник.

На рассвете в город вошли немцы.

Игорек ни на шаг не отходил от своего друга. Он добывал для него куски хлеба, пищу, а когда Василий Терещенко — так звали бойца — окончательно окреп и взялся за знакомое ремесло сапожника, Игорек обеспечил его заказчиками. Вскоре Василий вошел в группу Изволина и стал подпольщиком.

Сейчас, глядя на Василия, Пелагея Стратоновна с грустью думала о тяжелой судьбе этого человека.

— Трудно вам? — тихо спросила она.

— Ничего… Страшное прошло. Осталось немного ждать… — Василий шутливо подмигнул: — Скоро хлеб-соль готовить надо и хозяев настоящих встречать.

Звонко чихнули в коридоре, и в каморку вбежал худенький белоголовый мальчуган.

— Вот! — сказал он с гордостью и высыпал на кровать кучу мелких медных гвоздей.

— Ай да молодец! — похвалил Василий. — Таких гвоздей днем с огнем не сыскать. Вот мы их сейчас и вгоним в подметку!

— Ты что же не здороваешься со мной? — Пелагея Стратоновна притянула мальчика к себе и несколько раз поцеловала его взлохмаченную голову.

— Пойдем, — сказала она, — Денис Макарович ждет.

Шагая рядом с Пелагеей Стратоновной, Игорек оживленно рассказывал новости, которые он услышал на рынке. Женщина молча кивала головой, но не вдумывалась в слова мальчика: она была занята своими мыслями.

— И чего я жду? Сегодня же поговорю с Денисом, — проговорила она вслух.

Игорек остановился, удивленный:

— Что вы сказали, тетя Поля?

— Я? — смутилась женщина. — Я говорю, что вот мы и пришли.

Светало. Легкий ветерок шевелил макушки деревьев. Лесная чаща, еще окутанная ночной мглой, медленно, как бы нехотя, расставалась со сладкой дремой.