Идиллия Дедусенко - В «игру» вступает дублер

А вот и надгробие с именем её любимого поэта. Он метался по жизни, как «парус одинокий», искал бури, чтобы наполнить ею мятущуюся душу. Его прах давно перенесли в родовое имение бабушки — Тарханы, но почитатели приходят и к этому, первоначальному месту захоронения, приносят цветы. Сейчас лежат лишь две веточки давно засохшей сирени: что делать, война…

На боковой аллее, идущей от дорожки, внезапно выросла фигура человека в плаще и кепке. Анна вздрогнула и приостановилась. Человек поманил её рукой, и Анна, чувствуя, как страх подступает к горлу, всё-таки пошла к нему, догадываясь, что это и есть тот, кто должен её здесь ждать. Он, вероятно, отделился от ствола ивы, ветками которой был почти полностью скрыт.

— Не будем останавливаться, — сказал мужчина, когда Анна приблизилась, и улыбнулся. — Пойдёмте дальше.

Анну сразу успокоила эта улыбка, приветливая, хотя и сдержанная. И лицо показалось давно знакомым. Возможно, она видела его не только с Матвеевым, но и раньше, например, на педагогических конференциях. Анна неожиданно для себя спросила:

— А вы из какой школы?

Мужчина улыбнулся снова:

— Ну, скажем, из школы мужества. Вам подходит?

Анна поняла, что прямого ответа не будет, что в этих словах скрывается какой-то особый смысл, и снова спросила:

— Вы считаете, что мне необходимо пройти школу мужества?

— Так складывается жизнь, — уже серьёзно сказал незнакомец. — Меня уполномочили предложить вам нечто такое, что потребует и мужества, и силы воли, и самопожертвования.

Анна с недоумением и любопытством смотрела на него. Он немного помолчал и добавил:

— Возможно, даже жизни…

Мужчина быстро взглянул Анне прямо в глаза, но не прочёл в них страха, а только интерес. Он понял, что пора перейти к откровенному разговору.

— Через несколько дней сюда войдут немецкие войска. Ваше австрийское происхождение («о, он, конечно, знает!») может обеспечить вам относительную свободу и неприкосновенность. Повторяю: относительную. А знание немецкого языка поможет найти контакты… В общем, нужна ваша помощь в немецком тылу.

— Что я должна делать? — спросила Анна.

— Сначала честно ответьте, хотите помочь или нет? Предупреждаю ещё раз: это может стоить жизни.

— Я согласна, — ответила Анна. — А жизнь только тогда чего-нибудь стоит, когда она кому-то нужна.

В другой обстановке эти слова, возможно, прозвучали бы выспренно, но сейчас в них было столько простоты и искренности, что сомневаться не приходилось: такая девушка способна на самопожертвование.

— Я был уверен, что вы меня поймёте, — улыбнулся мужчина.

— Но как вы… как вы решились мне доверить?

— Познакомились с личным делом, поговорили с людьми, понаблюдали… И пришли к выводу, что вы человек честный, надёжный.

— Что я должна делать? — повторила Анна свой вопрос.

— Вы найдёте в доме надёжное место для рации?

Анна немного подумала и кивнула:

— Да, да, конечно. Даже очень надёжное.

— Вы уже хорошо освоили работу с рацией?

— Не-е-ет, наверное, — растерялась Анна.

— А у меня другие сведения. Впрочем, вас ещё подучат.

— Кто? Когда?

После случая с Таней пришлось срочно менять версию «дяди и племянницы» — родство между утончённой Анной и Морозовым было настолько неправдоподобным, что сразу бы вызвало подозрение. Значит, скорее всего, к ней будет приходить сам Игнатов. Но сказать об этом он пока не решился, поэтому ответил так:

— К вам придёт человек и скажет пароль. Запомните его хорошенько, как и свой отзыв. Если будет малейшее отклонение, ни в коем случае не раскрывайтесь.

Последнее он сказал на всякий случай, так как в их деле может всё случиться, и тогда на связь пойдёт другой человек. Потом назвал пароль и отзыв, Анна несколько раз повторила.

— Разумеется, никому ни слова об этом, даже отцу.

— Он честный человек.

— Не сомневаюсь. Но лучше пусть не знает.

Анна согласно кивнула, потом спросила:

— С чего я должна начинать, когда… когда придут немцы?

— С чего? Дайте объявление о том, что готовы учить немецкому языку за умеренную плату. Для вас это будет очень правдоподобно.

— Где?

— Пойдёте в городскую управу, там обязательно будет человек для приёма местных граждан. Во всех оккупированных местностях просьбы, объявления проходят через него. Для объявлений обычно используют уже существующие доски. И ваше наверняка повесят около рынка дней на пять-семь. Этого вполне достаточно.

Они дошли до края аллеи. Навстречу им, свернув с тропинки, прихрамывая и опираясь на сучковатую палку, шёл пожилой человек и довольно громко бурчал недовольным голосом: