Георгий Жуков - Один МИГ из тысячи

«Ему был разрешен такой отход. Итак, мы находимся там, где мы должны были находиться вчера. В жертву были принесены время и силы, и, кроме того, потерян фон Рундштедт. Состояние здоровья главнокомандующего сухопутными войсками из-за постоянных нервных переживаний и волнений опять пошатнулось».

Узнав о том, что и Рейхенау не удалось удержать указанную им линию обороны, Гитлер окончательно взбесился. Даже не известив главнокомандующего сухопутными войсками Браухича о своем решении, он тут же сел в самолет и полетел под Ростов, в 1-ю танковую армию Клейста, наводить порядок в войсках. Но там, где были бессильны его лучшие генералы, фюрер, конечно, не мог ничего поделать, и Гальдер не без скрытого ехидства отметил в своем дневнике 3-го декабря:

«Фюрер, находясь в группе армий «Юг», заявил командующему группой армий, что он и командование танковой армией невиновны в том, как развернулись события. Войска сражались исключительно упорно и смело. Он отдал целый ряд указаний в отношении проведения отдельных мероприятий».

Эх, если б знали наши летчики в те дни, что где-то здесь, рядом, в неописуемом хаосе отступления армии Клейста суетится осатанелый от горечи поражения Гитлер! С каким удовольствием они припечатали бы его своими бомбами к донской земле! Но об этом, повторяю, они узнают лишь много лет спустя, пока же Покрышкин и его друзья, охваченные великолепным настроением по поводу первого в их жизни большого наступления, успешно воюют в Донбассе.

А над Гитлером и его вооруженными силами нависает тень еще более грозной катастрофы. Командующие группами армий «Север» фон Лееб и «Центр» фон Бок шлют в ставку верховного главнокомандования все более панические донесения. Пока Гитлер, находящийся под Ростовом, требует от Браухича «возможно скорее» перебросить по железной дороге в армию Клейста сто пятьдесят шесть танков и приказывает «возможно скорее перейти в наступление» в Донбассе, советские войска наносят один за другим удары под Тихвином, потом под Ельцом и, наконец, под Москвой.

Гальдер едва успевает записывать в своем секретном дневнике новости —одну тревожнее другой:

«2 декабря. На фронте группы армий «Север»... противник готовится предпринять большое наступление... Создается впечатление, что командование группы армий не полностью осознает возможность такой угрозы в настоящее время.

3 декабря. В районе южнее Тима и Ельца обстановка обостряется. Нажим, оказываемый противником с направления Каширы, вынуждает 17-ю танковую дивизию к отходу. Противник атакует с востока, севера и запада... Окружение отдельных немецких частей.

4 декабря. Противник усилил сопротивление... В районе Ельца контратаки противника.

5 декабря. Гудериан решился на отвод своих войск от Тулы. Намеченное наступление 3-й и 4-й танковых групп должно быть отменено. Противник прорвал наш фронт в районе восточнее Калинина... Фон Бок сообщает: силы иссякли».

Советские войска уже начали свое мощное наступление под Москвой. Но Гитлер, вернувшийся из-под Ростова, все еще пребывает в упоении своими мнимыми подвигами. Он снова и снова требует послать Клейсту танки и начать наступление в Донбассе; пресмыкающиеся перед ним генералы вермахта поддакивают ему: «Все идет отлично!»

В дневнике Гальдер 6 декабря коротко записывает:

«Во второй половине дня был доклад фюрера. Он остановился на анализе соотношения сил. Превосходство над противником. Ближайшей задачей признается пополнение войск. В силе остаются ранее поставленные задачи. На фронте группы армий «Юг» — захват района излучины реки Донец как подготовительное мероприятие для захвата Майкопа. На фронте группы армий «Север» — ликвидация противника в районе Ладожского озера. Соединение с финнами — это задача, которая должна быть выполнена в течение этой зимы».

И здесь же рядом:

«Вечерние данные об обстановке: в результате наступления противника на северный фланг 3-й танковой группы создалась необходимость отвода наших войск, находящихся южнее Волжского водохранилища... Положение У Тихвина заслуживает самого серьезного внимания. Командиры корпусов считают, что обстановка очень серьезная».

Назавтра Гальдер записывает еще более горькие слова:

«События этого дня ужасающи и постыдны».

И, наконец, 8 декабря он признается наедине с собой, что планы вермахта потерпели крах и что отныне гитлеровская Германия стоит перед страшной перспективой:

«Если мы примем решение на отход, то мы потеряем при этом большое количество вооружения и материальной части. Но если противник начнет большое наступление, то последствия этого даже трудно сейчас предусмотреть. Следовательно, если мы не сможем создать резервы, то нам грозит опасность быть разбитыми...»