Величко Нешков - Наступление

Слановский молча кивнул головой. Игнатов встал и, не спуская с него глаз, сказал:

— Забегу домой, переобуюсь. Жди меня в корчме. Познакомлю тебя с людьми из областного управления.

«Только этого мне и не хватало», — с досадой подумал Слановский и все-таки выдавил из себя:

— Так точно, буду ждать вас в корчме.

Игнатов вышел. Через открытое окно Слановский слышал, как он сердито ругал солдат, но сознательно не отреагировал на это. Ему захотелось побыть одному. Желание хотя бы ненадолго остаться наедине с самим собой было столь острым и жгучим, что он даже не услышал, как отворилась дверь и перед ним вырос Йордан, помятый и смущенный.

— Их будут допрашивать здесь или повезут в город? — спросил он почти шепотом.

— Здесь. — Слановский вздохнул отчаянно и беспомощно. — Этот тип очень уж разъярен.

Йордан приблизился к подпоручику. Боязливо обернувшись, словно боясь, что их подслушивают, он шепотом сказал:

— Мы попытались установить связь с нашими людьми.

— Ну? — радостно встрепенулся Слановский.

— Завтра утром нам дадут знать…

Около полуночи Игнатов, два полицейских агента, унтер-офицер Кочо и солдаты Наско и Геца начали допрашивать задержанных.

Старого Бойо привязали тонкой веревкой к скамейке. Кочо выкручивал ему руки и вгонял острые спички под ногти. От невыносимой боли старик корчился, и скамейка под ним вздрагивала. Наско и Геца по очереди садились ему на спину, не давая ему сопротивляться. Кочо с садистским наслаждением вгонял спички еще глубже. Старик, хотя и был изувечен, не доставлял им удовольствия — он не кричал и не молил о помощи и пощаде. Он даже не стонал, а молча сносил боль и только грыз зубами край скамейки. Когда Кочо уставал или ему надоедало всаживать спички, он хватал суковатую палку и бил ею по широким, как скребки, ладоням старика. После каждых пяти-шести ударов он наклонялся к его разорванному уху:

— Говори, старая развалина, пока не порешил совсем! Отрежу руки до локтей.

— Режь, сучье отродье, — хрипел дед Бойо, сжимая окровавленные губы.

— Это ты давал бандитам хлеб? Где скрывается твой внук?

— Попробуй найди, что меня спрашиваешь?..

Игнатов переступал с ноги на ногу. Он ошеломленно смотрел то на Кочо, то на полицейских агентов. «На что же это похоже? — тревожно думал он. — Из стали эти люди, что ли?»

Полицейские агенты с профессиональным спокойствием и проворством набрасывались на свои жертвы, которые уже были обезображены и изувечены унтер-офицером Кочо. Но и их усилия ни к чему не приводили. Тогда Игнатов налетал на них с дикой яростью, бил кулаками, пинал ногами куда попало, а когда уставал, то, неистово крича, указывал на дверь.

Истязать арестованных закончили только на рассвете.

Илия Велев был избит до полусмерти. Стройный и жизнерадостный до вчерашнего дня молодой мужчина, теперь он лежал на цементном полу с посиневшим и опухшим лицом. Над его лбом была вырвана прядь густых волос, и на этом месте осталась запекшаяся кровь.

Твердый как камень кулак Георгия Мечки несколько раз достал-таки до груди Игнатова. Пока полицейские старались его повалить и привязать к скамейке, каждый получил от него по нескольку ударов. И поэтому на его крепкое и здоровое тело они обрушили всю свою злость и ожесточение. Но Мечка выносил эти истязания, стиснув зубы и не проронив ни звука.

По сравнению с остальными меньше всего били учителя Станчева, но его слабая грудь не выдержала и этого, и он уже в полдень начал харкать кровью и задыхаться от острого кашля.

Босые ноги Васко раздулись, как пшеничные булки. Его синяя холщовая рубаха была разорвана на спине и на груди, а нижняя губа, распухшая и окровавленная, отвисла.

— Угробили они нас! Еще прошлой ночью надо было очистить село от этих паразитов. Не могу себе этого простить, — слабым голосом повторял, как в бреду, Илия Велев.

Старый Бойо с трудом, словно слепой, приподнялся, прислонился к стене, посидел немного и снова сполз на цемент.

— Андрея-а, почему ты, внучек, не птица, чтобы прилететь сюда и увидеть, что со мной сделали?! Учитель, — повернулся он к старому учителю Станчеву, — помнишь, какие раньше офицеры были? Какие офицеры были, любо-дорого поглядеть! А теперь звери какие-то, давят людей, как мух. Ох, если выберусь отсюда, первым к партизанам подамся. Не смотри на меня так, — повернулся он к Мечке, который с трудом улыбнулся в усы. Он нашел в себе силы пошутить:

— Эх, дедушка Бойо, мой отец говаривал, что привязанная собака зайца не поймает.