Величко Нешков - Наступление

Марин наклонился к нему и прошептал в самое ухо:

— Может, открыть огонь? Они уже близко.

— Еще немного подождем, — покачал головой Слановский.

На голом склоне холма цепь гитлеровцев вырисовывалась довольно четко.

Еще две-три предельно напряженные минуты.

— Давай! — Слановский ударил кулаком по брустверу окопа.

«Так-так-так-так!» — разорвал тишину пулемет Марина. Начали стрелять и остальные пулеметы, автоматы и винтовки. Сава осветил немецкую цепь белым светом ракет. На правом склоне скалы Дражна заработал гитлеровский пулемет. Трассирующие пули прорезали темноту и кусты, оставив за собой светящиеся следы.

Слановский вздрогнул — только бы не отрезали роту. Быстро побежал к третьему взводу.

Вспышки огня были видны повсюду по склону скалы Дражна. Гранатомет обжигал руки Кутулы. Пулемет Марина накалился. Его палец на спуске дрожал, и он с огромным усилием удерживал его.

Луканче лежал рядом с Мариной. С самого начала боя он держался за свое раненое ухо, прижав его левым рукавом, потому что рана снова стала кровоточить. Теперь он не чувствовал ни боли, ни страха. Он сунул в руки Ангелчо два готовых диска и снял с пояса гранаты. Первую бросил вниз, да так, что рука хрустнула в плече.

— Давай, давай! — стискивал зубы Ангелчо, плотно прижимаясь к плечу Марина. — Они приближаются, давай целься точнее!

Зубы Марина застучали, как швейная машина. Впервые за все это время в голове промелькнула мысль, что его могут убить. Он почувствовал, как что-то схватило его за горло и сдавило. Ему не было холодно, но он дрожал. Пулемет не слушался его. Тогда, собравшись с силами, он громко крикнул в ухо Ангелчо:

— Устал я, смени меня!

Ангелчо прижался к пулемету и яростно выпустил первую очередь.

Цепь противника вдруг дрогнула, качнулась. Сначала один, а затем еще несколько немецких солдат повернулись и побежали назад. А еще через мгновение уже вся цепь стремительно отступала по крутому склону вниз. Атака гитлеровцев была отбита.

Затишье оказалось коротким. Солдаты еще не успели отдохнуть, как новая волна гитлеровцев неожиданно нахлынула на их правый фланг.

В кустарнике завязался рукопашный бой. Звуки выстрелов перемешивались с отрывистыми командами, ночь снова наполнилась криками и стрельбой.

Три командные высоты, за которые пролилось столько крови, остались позади полка.

Вечером гитлеровцы оказали сопротивление на крутых склонах тесного горного ущелья, откуда полк должен был продолжить наступление на Косово-Поле.

Майор Леев отдал приказ солдатам занять высоты и там окопаться. В ранних вечерних сумерках таинственно и пугающе поднимались голые горные скалы. Рядом с шоссе, возвышаясь над другими, стояла одинокая скала, словно созданная самой природой для какого-то радостного настроения.

Туда-то Слановский и послал двух солдат из первого взвода с пулеметом, чтобы охранять роту. Эти два солдата — Васко и Андрея — были неразлучными друзьями. Их обоих отправили на фронт сразу же после призыва в армию.

На рассвете наблюдатели услышали шум моторов. Гитлеровцы контратаковали несколькими танками. После короткой схватки у шоссе они прорвали оборону и вынудили первый батальон беспорядочно отступить.

Только к обеду, когда полк снова организовал наступление, Слановский установил, что в роте не хватает трех солдат, в том числе Васко и Андрея.

— Они остались наверху, на скале, не успели спуститься, — с тревогой сказал Марин.

Пять дней полк, растянувшийся в горах, был не в состоянии предпринять организованное наступление.

На шестой день звено советских штурмовиков сбросило бомбы на позиции гитлеровцев в горах и уничтожило их огневые точки. Только тогда подразделения полка смогли выйти на шоссе.

Рота Слановского снова заняла свой старый участок.

Слановский чувствовал угрызения совести: ведь он ничего не сделал для спасения Васко и Андрея. Он всматривался в потемневшую от времени известковую скалу, гладкую и неприступную, с огромной каменной шляпой на самом верху, как у гриба. Марин, Кутула и Пени кричали, кидали вверх камни, но со скалы никто не отзывался.

— Господин поручик, я поднимусь наверх, — предложил Лило.

Слановский согласился.

Лило и с ним Луканче с трудом взбирались на верх скалы по ее северной стороне. На темной площадке под каменным навесом они остановились как вкопанные. Васко и Андрея были мертвы. Васко лежал, завернутый в плащ. Андрея крепко сжимал карабин окоченевшими ногами. Палец его правой ноги застыл на курке карабина. Под оторванной штаниной над левым коленом у Андреи была синяя рана из-за начавшейся гангрены.