Владимир Александров - Вилла в Лозанне

— Что вы имеете в виду? — недовольным тоном спросил Эссен, догадываясь, что предлагает Хильда.

— Ну, скажем, дорожное происшествие: он попадет под автомобиль. За рулем будет, конечно, не наш агент. Я подыщу человека, который за это возьмется.

— Ив полиции он расскажет, кто его соучастник, — саркастически дополнил Эссен.

— Не расскажет: мы хорошо заплатим.

— Я в этом не уверен. Кому охота садиться в тюрьму, даже за большие деньги? В последнюю минуту он может выдать.

— При желании его можно своевременно устранить.

Резидент пренебрежительно хмыкнул.

— Не слишком ли много происшествий? Нет, не годится. А главное, дорогая Сюззи, неужели вы думаете, что московский Центр так наивен, что поверит, будто это просто несчастный случай, а не злоумышленное убийство? Устранение их человека только усилит подозрения. Центр обязательно пришлет для проверки нового агента. Или, возможно, законсервирует на время группу Кинкеля, что для наших интересов еще хуже.

— Это верно, — поддакнул Адам.

Эссена еще точили сомнения, поэтому, выслушивая весомые аргументы Хильды и Пауля и отвечая им, он, в сущности, убеждал не этих двоих, а самого себя. В возражениях против намечаемого им решения он не нашел такого, чего уже не продумал, забыл бы учесть до начала разговора. Потом, после отъезда агентов с виллы, прежде чем сесть за составление срочного доклада начальнику VI управления СД Шелленбергу с подробным описанием чрезвычайного события и принятых контрмер, дабы в последний раз проверить свою позицию, резидент вновь про себя повторил этот спор, доводы сотрудников и свои ответы. В сжатой, заостренной форме его мысленный диалог с оппонентами выглядел бы так:

— Вы согласны, что московский Центр, как теперь ясно, серьезно обеспокоен снижением ценности информации из Берлина, поэтому и прислал своего представителя для всесторонней проверки?

— Скорее всего это так, — отвечал Эссен.

— Допустим, супруги Кинкель не проболтаются и связной не обнаружит в их доме ничего подозрительного. Тогда он, очевидно, обязан проверить движение информации и ее качество по всей цепочке связи — от курьера до так называемого Хосе, вплоть до господина ИКС или даже дальше, не исключено, что у посланца Центра есть и такие возможности, — и он сразу поймет, в чем дело. А это полный крах операции «Ловушка». Так не лучше ли физически устранить русского сейчас, пока он не предпринял губительных для нас действий?

— Нет, не лучше. Я уже говорил, по каким причинам это опасно, даже вредно для наших интересов: главная цель операции, доверенной нам руководством СД, — выявить и ликвидировать изменников, передающих врагу секретную информацию. Если мы уничтожим русского связного, группу Кинкеля Центр законсервирует, а ее функции поручит другой неизвестной нам законспирированной группе, чего нельзя также исключать, — в этом случае мы совершенно потеряем те нити, которые тянутся отсюда к берлинским источникам и за которые мы пока лишь ухватились. Сейчас мы уткнулись в управление швейцарской контрразведки и топчемся на одном месте. Предоставив же свободу действий Шардону-Ришару, мы, может быть, достигнем искомой цели. Идя следом за ним по цепочке связи, нам удастся засечь все его контакты, выйти на Хосе, а затем на господина ИКС. А это уже ключ к дверям предателей в Берлине, что и является нашей конечной целью. Ибо в возложенной на мою резидентуру контрразведывательной задаче главным является, повторяю, не ликвидация группы Кинкеля и не дезинформация противника — это лишь необходимые сопутствующие меры, — а выкорчевывание всей данной подрывной организации, в особенности берлинских источников. Таким образом, посланец московского Центра может нам даже помочь.

— Но как только Шардон-Ришар вступит в контакт с Хосе, обман сразу обнаружится, и он известит Москву.

— Тут у нас есть два варианта: или ликвидировать русского связного и Хосе, или дать ему свободу действий под нашим контролем. Первый вариант хорош простотой и надежностью. Но он не решает поставленной перед нами задачи до конца. Судя по радиопереписке Центра с Зигфридом, его руководство осуществляет связь с берлинскими информаторами через посредство двух лиц — Хосе и господина ИКС, причем последний держит контакт только с Хосе и так законспирировался, что русские не имеют о нем никаких данных, не знают его подлинного имени и адреса. Это вне сомнений, иначе они, выйдя на прямую связь с ИКСом, давно бы уяснили, что их дезинформируют. Следовательно, если мы устраним Хосе, советская разведка навсегда лишается ценнейших источников в рейхе. Однако и мы полностью теряем надежду вскрыть и обезвредить эту группу подлых предателей, поскольку господин ИКС для нас также инкогнито. Главная цель операции не будет достигнута.