Якуб Колас - Трясина [Перевод с белорусского]

И другой день не принес пану Крулевскому желанной встречи с партизанами, но в этот день произошло событие, на которое пан Крулевский возлагал большие надежды: разведка задержала одного чудаковатого человека, не то нищего, не то придурковатого бродягу. Сидел он у дороги под деревом и дрожал от страха. Одетый в лохмотья, с несколькими котомками на спине и длинной ореховой палкой, он напоминал лесного гнома, и особенно забавной казалась его свалявшаяся козлиная бородка.

— Ты кто такой? — спросил его легионер.

— Никто. Человек.

— Откуда идешь?

— Из Петрикова.

— Куда идешь?

— Никуда.

— А отчего ты дрожишь?

— Напугали меня.

— Кто же тебя пугал?

— Не знаю: может, люди, а может, черти.

Его повели к пану Крулевскому.

— Откуда ты? — спросил пан Крулевский.

— Из лесу, откуда же еще? — спокойно ответил старик и несколько раз плюнул. Он опустил голову и, казалось, о чем-то задумался.

— А ты же сказал, что идешь из Петрикова.

— Ну, из Петрикова.

— А теперь говоришь, что из леса.

— Ну, из леса.

— А кто испугал тебя?

— Напугали, ой, напугали! — сказал дед и снова плюнул.

— Ну, кто?

— Черти, из болота вылезли… А болото там большое. Люди там не ходят. Ступишь туда ногой — так уже не выберешься.

— Расскажи нам подробно. Мы никогда не видели чертей.

— Брось, пан, про них спрашивать: потом будут сниться, поганые.

Но старика уговорили рассказать о том, как он видел чертей.

— Иду я, мои милые паночки, — начал он, — и глядь, выходит один, да такой страшный, черный! А на груди у него накрест целые мониста патронов навешаны. С виду будто бы человек, но откуда же там человеку взяться. Такая нежить, глухомань. Из-за леса неба не видать, а дальше топь, да такая, что в ней только чертям и жить. Страх меня взял. Стою, гляжу. А они как выпрыгнут из болота да загогочут, увидя меня, аж мороз по коже пошел. Бросился я бежать. А они за мной. «Стой!» — кричат. Догнали меня, окружили. А у меня от страха — туман в глазах. «Кто ты такой? Куда идешь? Кто тебя послал сюда?» И все добиваются, зачем я в ихнее пекло попал. Потом отпустили меня. «Иди, говорят, но смотри, никому не рассказывай, что ты видел тут: расскажешь — в болоте утопим». И только как пустили меня, вспомнил тогда, что я крещеный. Стал я креститься и молитву шептать, чтобы они сгинули…

— Врешь, подлец! — крикнул пан Крулевский и схватил старика за бороду. Борода осталась в его руке.

— Ну, что ты теперь скажешь? — спросил пан Крулевский, ткнув в нос деда фальшивой бородой. — Ты шпионить пришел? Признавайся!

— Панок, признаюсь, — сказал старик, упав на колени, — меня послали в разведку. Вот я себе и думаю: дай пойду, но обратно не вернусь, убегу домой. Разве ж мы, простые мужики, можем воевать с таким войском, как у пана? Когда же услышали, что против нас идет сам полковник пан Крулевский, на нас такой страх напал, что начало наше войско разбегаться. А остальные попрятались в таких трущобах, что их там не найти.

— А, собаки! Только сейчас ума набрались, — крикнул пан Крулевский, но уже не так строго: ему польстили похвалы легионерам и то, что его не по чину назвали полковником.

— А зачем же ты нищим нарядился?

— Паночек, я думал, что нищего не тронут, теперь много нищих ходит.

— Не верю тебе, собачий сын!

— Паночек! Правду говорю! Опостылела мне эта война.

— А покажешь то место, где разбойники прячутся?

— Боюсь, паночек, убьют они меня, как узнают, что я вас привел. Я лучше расскажу, как туда дойти.

— Нет, ты сам покажешь дорогу, — решительно заявил пан Крулевский, — а не пойдешь, прикажу расстрелять тебя.

Его взяли под стражу.

Пан. Крулевский изменил план действий. Двум взводам приказал занять все проходы, а сам с главными силами двинулся к топкому болоту, где скрывались партизаны. Шли медленно. Взятый в плен партизан показывал дорогу. Не доверяя ему, пан Крулевский посылал легионеров в разведку.

Пройдя верст пять, разведка донесла, что в лесу обнаружены недавно погасший костер и утоптанное место вокруг него. Там же были найдены и остатки пищи: хлебные корки и картофельная шелуха. Пан Крулевский лично осмотрел это место. Пленный проводник подтвердил, что это партизанский костер, и сказал, что вблизи должно быть еще несколько костров. Его слова вскоре подтвердились. Легионеры еще больше замедлили ход, а проводник сказал, что партизанское убежище уже недалеко.

Лес становился все более непроходимым. Чаще попадались заболоченные низины, заваленные буреломом и трухлявыми пнями. Пан Крулевский и легионеры заметно волновались. В таком напряженном состоянии они прошли еще с полчаса. Наконец проводник подал знак остановиться.