Он широко улыбнулся, сразу снимая возникшее между нами напряжение. Поэтому я ему и сказал:
— Ты прав, Вань! Что-то у нас с тобой временами не то происходит, и это не должно войти в привычку. Иначе нам удачи не видать.
Я помолчал немного, и уже со смехом добавил:
— Не видать, как дохлого Гитлера, болтающегося на русской веревке!
И мы пожали друг другу руки, окончательно разрядив нервную обстановку. Уже за чаем я сказал капитану:
— Мне кажется, Вань, что без подарка в гости не ходят, плохой вкус. Поэтому придется что-нибудь с собой захватить, но только то, что будет полезно хозяевам.
Капитан меня поддержал:
— Да, надо изловить какого-нибудь ротозея, в чине не ниже майора и, желательно, с бумагами.
Мы понимали, что сделать это будет очень трудно и сложно, но все равно хорохорились, заглушая в себе волнение.
Мне вдруг, почему-то, не захотелось покидать это место, но Ванька был уже на ногах, и оттягивать выход не имело смысла. Уже через секунду я был готов, и мы отправились дальше, надеясь, что это последний день когда мы тайком пробираемся по временно оккупированной территории Советского Союза. И мы прекрасно понимали. Что этот день может стать последним и для каждого из нас. Поэтому нужно быть предельно внимательными и мгновенно реагировать на все происходящее. Удача будет с нами только тогда, когда мы сами не потеряем веру в нее.
И вот мы снова идем тайком по родной земле, на которой хозяйничают ненавистные иноземцы. Но идем с твердой уверенностью, что все это временно. Наша земля не выносит присутствия инородных тел, поэтому всегда отторгает их с завидным постоянством.
До полудня все шло спокойно, только нам пришлось обойти довольно крупный населенный пункт, что заняло немало времени. Но нас это нисколько не огорчило, потому что фронтовые звуки доносились все громче и громче. Это значит, что наши войска продолжают сдерживать противника и остаются, пока, на прежнем месте. Очень хотелось верить, что это будет началом конца для фашистов.
Вскоре после обеда нас заставило остановиться одно обстоятельство — в уже привычный фронтовой гул вплелись автоматные очереди. И звуки этих выстрелов стремительно приближались, поэтому нам пришлось залечь и прислушаться более внимательно. Бой, несомненно, шел прямо на нас и, среди треска немецких автоматов, я различил скупые очереди одинокого ППШ. Стало ясно, что прямо на нас немцы гонят кого-то из наших. Вот оно, мое нехорошее предчувствие!
Чуть позже, среди автоматных очередей, до нас стал доноситься и собачий лай. Ну, еще этого нам не хватало! Мы прошли еще немного вперед, выбирая позицию, потому что принимать бой нам предстояло в любом случае. Но сделать это надо, как можно грамотнее, и поэтому я предупредил капитана:
— Значит так, Вань. Ты занимаешь позицию прямо здесь, а я снова ухожу вперед. И затихарись пока, огонь не открывай, покуда я их поближе не подведу.
— Кого их-то? Наших что ли?
— Да нет, охотничков этих. И отходить будем так же. Один прикрывает, второй уходит, и наоборот.
— Все ясно, лейтенант.
— И еще, Вань. Дай-ка мне свой второй автомат. А то у нашего парня, похоже, патроны кончаются.
Когда я взял автомат и приготовился к бою, неожиданно наступила тишина. Я бросился вперед и увидел нашего бойца. Он стоял, прислонившись спиной к толстому стволу сосны, и временами поглядывал в сторону погони, которой предстояло пересечь открытую поляну метров в сорок шириной. А по этой поляне уже мчались овчарки, вероятно, немцы решили взять парня живьем. Боец был одет в, раньше никогда мной не виденный, пятнистый комбинезон. В одной руке он сжимал ППШ, явно без патронов. А в другой у него был большой нож. Собаки уже заходили на линию атаки, но боец наш был, явно, не промах. Он тоже понимал, что его попытаются захватить и стрелять на поражение не будут. А еще ему нужна была свобода маневра, поэтому он сделал шаг навстречу одному из псов и раскроил тому череп прикладом автомата. То же самое проделал и со второй овчаркой, одним молниеносным ударом перерезав ей глотку большим тесаком, скорее всего, это был немецкий штык-нож. А потом одним прыжком очутился за спасительной сосной. Боец, явно, готовился продать свою жизнь дорого. Но немцы почему-то не проявляли никакой активности, наверняка у них было что-то вроде шока от такого обращения с их хвалеными овчарками. Этого времени мне хватило, чтобы подобраться к отважному бойцу поближе. Но я, все равно, оставался еще метрах в пяти позади него. Когда немцы начали осторожно выползать на поляну. Все-таки, это лучше, чем ничего! Я тихонько окликнул бойца:
Читать дальше