Гирш Смоляр - Мстители гетто

Первые партизаны — выходцы из Минского гетто. Справа налево: (сидят) А. Релькин, Ф. Шедлецкий;(стоят) Г. Гордони Б. Хаимович

Первые боевые приветы мы получили через Федю, часто по различным поручениям приезжавшего в Минск. Они вызывают в нас чувство гордости. Мы были счастливы, что наши товарищи из гетто проявляют мужество и отвагу в борьбе и беззаветную преданность. Половина коммунистов отряда — выходцы из гетто. Тов. Хаимович с первых дней сделался руководителем этой парторганизации.

Через нас Федя связался с белорусскими товарищами, которые стали посылать в этот отряд группы минских рабочих. Связь эта продолжалась до тех пор, пока отряд, сильно разросшийся и обогащенный боевым опытом, не перешел из Минской области в Могилевскую.

В это же время была сделана еще одна попытка установить связь с крупным партизанским отрядом, действовавшим, по имевшимся сведениям, в Руденских лесах. Бывший секретарь Руденского райкома комсомола Исроэль Лапидус, хорошо знавший эти края, собрал дисциплинированную группу — среди них были Леня Гуревич (с фабрики имени Кагановича), Шимон Лапидус — пекарь, Авром Гантман — кожевник, Рахмиэль Довидсон — шофер, Маша Лапидус — портниха и другие, — и они двинулись в путь. Прибыли они на место спустя два дня после того, как в этом районе произошел крупный бой между партизанами и гитлеровским карательным отрядом. Партизанский отряд ушел отсюда в другой лес. Пришлось нашим товарищам вернуться и готовиться к следующему, на этот раз более удачному, уходу в лес.

Первые положительные результаты нашей работы повысили активность как уже организованных товарищей, так и тех, кто только еще искал связей с подпольным центром в гетто.

Ежедневно в гетто приходил из города товарищ, который встречался с представителями нелегального центра и с доверенными людьми из юденрата. Он получал в гетто большие партии теплой одежды, обуви, медикаментов, мыла, нередко также крупные суммы денег и ценности, которые поступали в распоряжение городского комитета и пересылались потом в партизанские отряды. Через него же мы получили директиву объединить все боевые группы, существующие в гетто, и возглавить их. Мы проверили состав группы Наума Фельдмана и решили организовать ее по системе «десятков». К прежним трем «десяткам» присоединились новые, причем у каждого из этих «десятков» на счету определенное количество людей, посланных в партизанские отряды, накопленное оружие и медикаменты. Уже в первые месяцы 1942 года в составе подпольной организации гетто насчитывалось 12 «десятков». Секретарями десятков были: Ефим Столяревич, Михель Гебелев, М. Пруслин (по уходе в партизанский отряд его заменила Роза Липская), Наум Фельдман, Лена Майзелис (по уходе в партизанский отряд ее заменила Надя Шуссер), Зяма Окунь, Миркин, Лева Гуревич, Миша Каган (по уходе в партизанский отряд его заменил Хонон Гусинов), Наум Брустин, Авром Шляхтович, Иоэль Рольбин.

М. Пруслин

Член руководящего центра подпольной боевой организации Минского гетто. Повешен гитлеровскими палачами в апреле 1942 г.

Наша организация в гетто вместе с молодежными группами насчитывала к тому времени около трехсот боеспособных, преданных и бесстрашных товарищей, передававших каждую нашу директиву широким массам населения гетто.

Руководящее ядро организации в гетто разделило между собой работу. Михл Гебелев занимался преимущественно налаживанием связей вне гетто. Мотя Пруслин — организацией пропагандистской работы. Ефим Столяревич руководил «десятками» и отправкой людей в партизанские отряды. Наум Фельдман — организацией материальной помощи уходящим в отряды и особо нуждающимся в гетто. Зяма Окунь — организацией подпольной типографии.

В исключительно тяжелых условиях гетто успех работы и сохранность руководящих кадров зависели главным образом от хорошо налаженной связи. С этой целью мы организовали специальную женскую группу. Все нити внутренней организации были сосредоточены в руках Эммы Родовой. Эта двадцатилетняя девушка, до войны не имевшая никакого представления о подпольной работе, проявила талант и способности прирожденного конспиратора. Молчаливая от природы, она говорила только о самом необходимом, остерегаясь лишних слов. Она понимала лишь язык приказов и кратких рапортов об исполнении. Переспрашивать Эмму и проверять, поняла ли она приказание, значило оскорбить ее. В таких случаях она, бывало, только взглянет исподлобья и уйдет, иной раз даже не попрощавшись. Исключительно скромная и нетребовательная, она неизменно отвергала всякое предложение о материальной помощи, хотя мы знали, что она голодает, обходясь горстью картофельной шелухи, в день.