В. Павлов - Люди легенд. Выпуск первый

Над лесом плыло большое белое облако, одинокое, за берегами которого в вышине глядело на весеннюю землю голубое безмолвие.

— Конечно, тебя интересует рейд дивизии в Польшу? — спросил он.

— Конечно.

— Ну что ж, — он встал и ушел в избу. Пришел с тетрадью. — Вот, — помахал он тетрадью, — предварительный, черновой отчет о Польском рейде.

Я раскрыл тетрадь. В ней было множество цифр: проведенные дивизией бои, просто случайные, неожиданные стычки, количество взорванных мостов, танков, взятые трофеи, убитые немцы. Скучновато читать подобные бумаги, хотя они и очень нужны.

— Это все цифры, — сказал я.

Войцехович с улыбкой посмотрел на меня.

— А что же ты хочешь? Не хочешь ли ты, чтобы в военных отчетах начальники штабов писали беллетристику? Это же отчет. Отчет–т, — протянул он. А беллетристика это — вон, — кивнул он на березы, — живая беллетристика, настоящая любовь.

— Вы лучше расскажите мне о рейде.

— Так бы и сказал, — все еще улыбаясь, молвил он и взял из моих рук тетрадь.

Рассказывал он неторопливо, обстоятельно.

— 8 февраля мы форсировали реку Западный Буг и перешли государственную границу СССР и Польши, — вполголоса говорил Василий Александрович. — Мы сразу почувствовали помощь польских партизан.

Самый большой удар был нанесен 17-19 февраля. Вместе с польскими партизанами за эти два дня было взорвано 17 мостов на железных и шоссейных дорогах, через реки Вешпа, Танев, Вырва, Лува, Сапеть, Лида, Бранев, Букава; кроме этого, были разгромлены станции железных дорог и уничтожены гарнизоны в городах Тарногруд и Ульянув.

— Сам знаешь, как у нас полагается поступать после таких красивых дел, — говорил Василий Александрович, сняв фуражку. На ней была настоящая красноармейская звездочка : — После такого чудесного дела сразу же в марш, форсированный марш. Мы выскочили в район Домостава. Польские отряды тоже с нами. Эти отряды назывались, по–моему, как‑то идиллически — «Подкова», «Гром», «Блискавица». Ну, какая подкова, когда в отряде нет ни одного копыта, какой гром, когда нет даже ни одного миномета, не говоря уже о пушках. Ну мы их до горла снабдили и пулеметами, и автоматами, и винтовками, и гранатами. И подводы дали. Увозили оружие на телегах. Разве для друзей жалко?!

Но эти отряды не случайные и не такие уж они слабые, — продолжал он. — Сильнейшие в Польше и опытные, очень опытные. Они ведь воюют под командованием Армии Людовой, которой руководит из подполья Польская рабочая партия.

В одну ночь мы с поляками промчались 80 километров. Вот уж в районе Домостава‑то нас никак не ждали!

Я смотрел на Василия Александровича и не находил в нем изменений с тех пор, как мы полтора года назад расстались. Только иногда в каких‑то неуловимых деталях чувствовалось, что он все‑таки устал.

— Сколько дивизия занимала городов, — уже вяло продолжал он, — сколько форсировала рек, железнодорожных линий и автомагистралей. Одних боев провели больше ста пятидесяти. Да что там говорить!

Каждую ночь из Киева прилетают самолеты. Необыкновенная дивизия энергично готовится к новому рейду, к рейду на север, под Барановичи. Она хочет встретиться лицом к лицу с отступающей, гонимой нашими войсками к Минску и из него немецкой армией».

В старой записной книжке много и героического, и печального, и забавного. В записях ковпаковцы без тени уныния, может быть, только усталые, но обязательно с юмором. Вот хотя бы такая запись:

«28 мая 1944. Тыл врага. Лесная деревушка.

— Вот и дождался интересного материала, — сказал Войцехович, когда я вошел в большую избу, которую занимал Вершигора. — А то все бои да бои подавай ему. Тут, брат, дело поделикатнее, чем твой бой. Вот это материал!

На лавках сидели командиры всех полков и других подразделений. Но все молчали. По прежнему обычаю я знал, что, когда все командиры в сборе и молчат, значит, что‑то случилось важное. В стороне от всех стояла группа бедно одетых, небритых, с виду несчастных людей.

— Как начштаба, по–твоему, беженцы они? — спросил Вершигора Войцеховича.

Войцехович молчал. Молчали все командиры, следя за происходящим.

— Ну, — угрожающе сказал Вершигора, подойдя к беженцам. — Зачем лазили по деревням?

— Пане начальник, пане начальник, — наперебой заговорили те. — Деревни сожгли немцы…

— Вы все из деревень? — спросил Войцехович и внимательно начал всматриваться в лица.

Все закивали головами. Из деревни, из деревни.

Войцехович обошел всю группу и, подойдя к Вершигоре, сказал: