В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

Руководители Севастопольской обороны побывали в тот день также на переднем крае Пугачевского и Разинского полков. После осмотра наших рубежей командующий СОР объявил благодарность всему личному составу третьего сектора.

У нас твердо соблюдалось правило: всегда говорить бойцам правду о положении дел под Севастополем, какой бы суровой она ни была.

Со второй половины апреля стало ясно, что близятся дни самых тяжелых боевых испытаний. Противник вел себя все активнее. Его разведка упорно старалась проникнуть в наше расположение. Особенно настойчиво прощупывали немецкие разведчики участок 287–го полка на левом фланге дивизии.

В отличие от того, что было накануне декабрьских боев, мы теперь располагали довольно точными данными о силах противника, его действиях и намерениях. Вся информация, которую передавали нам Военный совет и штаб армии, подтверждала: новый штурм не за горами.

В начале мая немцы развернули наступление на Керченском полуострове и в двадцатых числах вытеснили оттуда наши войска, развязав себе руки для наступления на Севастополь. На подступы к нему немедленно стали перебрасываться войска, освободившиеся под Керчью. Шли эшелоны с боеприпасами, подтягивались артиллерия и танки, происходило перебазирование авиации.

Настало время, когда штурма можно было ждать со дня на день. Мы привели все в боевую готовность. Командиры и политработники откровенно рассказывали бойцам о сложившейся обстановке, о том, что предстоит драться с врагом, у которого большой перевес в численности войск, в боевой технике.

Об этом же говорилось на делегатских красноармейских конференциях, проведенных в мае во всех частях. Запомнилась мне конференция в Разинском полку. Она проходила при развернутом знамени, под которым полк сражался еще в гражданскую войну. Представители всех подразделений горячо, взволнованно заверяли, что чапаевцы не посрамят своей боевой славы и готовы стоять под Севастополем до последнего человека. После конференции группа артистов московской эстрады, уже давно находившаяся в Севастополе, дала— в 400 метрах от передовой — концерт. Кажется, еще никогда я не видел, чтобы так восторженно встречали артистов. Бойцы преподнесли им букеты цветов, собранных… на минном поле.

С подъемом прошла и делегатская конференция всей дивизии, собравшаяся в по–весеннему свежем горном лесу. На ней выступил командарм Иван Ефимович Петров. Помню его слова: «Севастополь — не Одесса. Нет таких средств, которыми можно вывезти отсюда всю армию, если бы и был такой приказ. Значит, выход один — стоять насмерть».

У нас в секторе было довольно много моряков, и я воспользовался приездом командующего, чтобы в неофициальном порядке попросить об отмене одного волновавшего их распоряжения: в пехотных частях у краснофлотцев, уже переодетых раньше в защитную армейскую форму, отбирали теперь, единообразия ради, то, что еще оставалось у них от морской — заветные бескозырки и тельняшки. Я сказал Ивану Ефимовичу, что, по–моему, делать это не время. Нам предстоят тяжелые бои, а матросы недаром надевают перед атакой бескозырки— фашисты одного их вида боятся. Генерал Петров тут же приказал оставить морякам и бескозырки, и тельняшки.

20 мая начались массированные налеты на город и порт. Бомбардировщики группами по 30–50 самолетов появлялись в небе в течение всего дня. От разрывов бомб дрожали земля и воздух.

Налеты продолжались и в следующие дни. Интенсивность бомбежек все нарастала. А 5 июня в 5 утра на рубежи дивизии обрушился шквал артиллерийского и минометного огня. Затем мы увидели десятки фашистских самолетов уже не над городом, а над своими окопами. Они бомбили передний край, огневые позиции батарей, дивизионные тылы. Дым и гарь поднялись высоко над лесом и холмами.

Но атаки за этим не последовало. И еще целый день враг обрабатывал нашу оборону огнем, прежде чем двинуть на штурм свои войска.

Однако за эти два дня дивизия потеряла убитыми всего восемь человек. Даже прямые попадания бомб в траншеи обходились без жертв. Люди были хорошо рассредоточены, надежно укрыты. Артиллеристы и минометчики перешли на запасные позиции, оставив на старых ложные батареи.

Уцелел и КП дивизии в Мартыновском овраге, защищенный выступом скалы и прикрытый маскировочной сетью. Досталось, правда, другой скале, которую немецкие летчики спутали с нашей. Только одна случайная бомба упала слишком близко от КП, и осколками были ранены комиссар Расников и начальник штаба Неустроев. Обоих эвакуировали на Большую землю.