В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания

Мы прибыли, собственно, за тем, чтобы проверить боевую готовность некоторых подразделений, посмотреть, как выглядят их позиции. Но у Расникова любая проверка чего бы то ни было начинается и кончается беседами с бойцами.

— Ну, как ведут себя фрицы? — уже слышу его вопрос, обращенный к какому‑то красноармейцу.

— Притихли, товарищ комиссар. Но, как видно, готовятся, подлецы. Думают отквитаться за ноябрь и декабрь… Только теперь наша оборона куда сильнее!

— Об этом и говорить нечего, — вставляет комбат. — А уж то, что сами понастроили, использовать в бою сумеем.

Вокруг полкового комиссара Расникова, присевшего у входа в блиндаж, собирается группа бойцов. Он начинает рассказывать им о событиях на других фронтах, не упуская случая напомнить, что и там, далеко от нас, сказывается стойкая оборона Севастополя, срывающая вражеские планы.

В траншее появляется командир полка Николай Михайлович Матусевич, и мы идем осматривать оборонительные сооружения.

— Я, пожалуй, задержусь здесь, — решает Расников. — Надо с товарищами потолковать — уж неделю не виделись.

У нас с ним почти всегда так получается: вместе — только до первого окопа. А там обязательно задержится: и с одним ему надо поговорить, и с другим. И не любит, чтобы его сопровождало полковое начальство. На КП дивизии тоже не часто его увидишь. Позвонит с утра? я в таком‑то полку. А потом делится наблюдениями о таких деталях боевой жизни, которые только своими глазами и можно подметить.

— Боевой у нас комиссар, настоящий, — говорит по дороге в другой батальон Матусевич, будто подслушав мои мысли. И мне приятна эта искренняя, от души, похвала моему товарищу.

Чапаевцы настойчиво и планомерно совершенствовали оборонительные сооружения на своем рубеже. Сделано было немало.

В начале мая нашу оборону проверяли командующий Севастопольским оборонительным районом вицеадмирал Ф. С. Октябрьский, командарм Приморской И. Е. Петров, член Военного совета армии дивизионный комиссар И. Ф. Чухнов. Прежде всего они отправились на передний край 287–го стрелкового полка: были основания полагать, что при новом наступлении гитлеровцев этот участок может оказаться на направлении главного удара.

Среди густой зелени кустарника спускаемся в ход сообщения, и я веду своих начальников к траншее первой линии обороны. Извилистый ход почти не заметен сверху. Он проложен под раскидистыми кустами. Лишь кое–где понадобилось перекрыть ход бревнами, замаскировать камнями. Неподалеку от траншеи — развилка. В нише стоит телефонный аппарат. Табличка указывает путь к ближайшему медпункту.

Мы идем молча. Но, оглядываясь, я вижу, как адмирал Октябрьский удовлетворенно улыбается. Он, как и мы сами, радуется плодам упорного труда чапаевцев.

Вот и траншея. Нагибаться не нужно — она отрыта в рост человека. Боец из дежурной смены докладывает, что на участке его наблюдения противник ведет себя спокойно. Из траншеи тянется ход в направлении ничейной полосы, тщательно замаскированный привязанными к колышкам ветвями кустов.

— Там парный окоп, — объясняю я. — Они вынесены у нас вперед на пять–шесть метров. Такие окопы сократили потери при артобстрелах: противник бьет по линии траншей, а наши люди впереди. И наблюдать оттуда удобнее.

— Пойдем посмотрим, — предлагает Ф. С. Октябрьский.

В окопе два бойца. Над ними — козырек. На подкладках из дерева разложены гранаты и запасные пулеметные диски. На колышке, вбитом в стенку, баклажка с водой.

— Чудесный у вас окоп, — похвалил адмирал. — В ноябре, да и в декабре о таком можно было только мечтать.

— Для себя делали, товарищ командующий! — ответил один из бойцов.

— А это что такое? — командующего заинтересовал уходящий за окоп провод.

— Это наша связь с истребителями танков. Штука простая, но надежная. Дернешь раз — внимание, вижу врага. Дернешь два — огонь! А три раза — это запрос: живы ли?

Филипп Сергеевич Октябрьский стал искать глазами окоп истребителей танков.

— Бесполезно, товарищ командующий, — заметил Иван Ефимович Петров. — В него скорее свалишься, чем увидишь.

Когда осмотрели всю оборону 287–го полка, Ф. С. Октябрьский вдруг вспомнил:

— А где же ваши «невидимые батареи», те, что камнями‑то стреляют? И как вообще они?

— Пригодится и это, — ответил я. — А они в основном дальше, за передним краем.

Речь шла о потайных фугасах–камнеметах, созданных инженером дивизии Михаийлом Петровичем Бочаровым вместе с начартом Ф. Ф. Гроссманом. Делались они так: в котлован глубиной метра полтора закладывалась на дно взрывчатка, потом слой бревен, а на них — крупные камни. Сверху все маскировалось под общий грунт местности. Под землей и провода, ведущие к фугасу. Взрыв можно произвести с командного пункта. В Мартыновском овраге было испытание этих устройств в присутствии командиров полков. Камни взлетали вверх метров на семьдесят и со страшной силой шлепались вокруг. После этого заложили несколько десятков таких фугасов на подступах к нашему переднему краю, а также и в глу» бине обороны. Они пригодились в июне, когда дорого было все, что могло увеличить потери врага и хоть ненадолго ошеломить, задержать идущих на штурм гитлеровцев.