Владислав Шурыгин - Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»

На работе старалась избегать его взгляда, по возможности не разговаривать. Но он подошел сам:

— Не обижайся, пожалуйста, Верочка. Я отношусь к тебе очень серьезно. Постой секундочку! Дело в том, что я скоро уезжаю служить на флот.

— Счастливого пути! — с легким вызовом сказала она. А голос совсем не сердитый…

— И только? — грустно улыбнулся он.

— Желаю хорошей службы!

— Я бы хотел сегодня с тобою проститься… Приходи на наше место…

— Не хочу!

— Почему? Что случилось?

— Ничего не случилось.

— Может, я чем-то обидел тебя? Я готов просить прощения. Приходи, пожалуйста, и я за все извинюсь. Завтра последний вечер…

— Я не приду.

Он не знал, что и сказать. Он вообще не терпел категоричности. Считал, что все можно понять, простить, даже глупость, если в основе ее лежит искренность, любовь одного человека к другому…

— Мне кажется, ты пожалеешь… А, Вера? Не пожалеешь? Ну, как знаешь…

Уйти не мог. Уйти — значит расстаться с нею на год, а то и навсегда. Сказал:

— Ты разреши мне писать тебе?

На следующее утро, завидя его, пришедшего на подстанцию, девушка вроде невзначай оказалась с ним рядом.

— Здравствуй, Верочка! — приветливо поздоровался он. — Может… может, ты все же сегодня придешь?

Промолчала. Стараясь казаться веселым, он пошутил:

— Молчание — знак согласия. — Заметил — глаза ее светились нежностью.

Потом были его письма с флота… Долгие разлуки и редкие встречи. Непросто шли они к своему счастью. У них была своя, личная «арифметика» любви: семь лет знали друг друга, три последних года из них были мужем и женою, и всего лишь год, предвоенный год, прожили вместе, неразлучно. Тот, что в Ленинграде. Жить бы да жить, но начавшаяся война, точно жаркая стена огня лесного пожара, беспощадно надвигалась на все живое и цветущее. И гибнут люди, рушатся судьбы. Какой будет их судьба?

Сергей Мошенский верил в то, что немцев остановят, отрезвят, погонят вспять, но как скоро такое произойдет? Вот недавно окончилась война с Финляндией, в ее начале многим казалось, что будет она нетрудная и недолгая, та война… А оказалось… Впрочем, о той войне почему-то предпочитают не вспоминать вслух и не говорить даже на военных сборах. По-прежнему популярна песня «Если завтра война», ее слова: «Мы войны не хотим и врага разгромим малой кровью могучим ударом!»

…Спит на руке Сергея Мошенского женщина. Жена. Совсем скоро станет она матерью. Скоро… Но вместо радости ожидания скорого чуда — рождения ребенка — на душе у Мошенского тревожно. Холодной змеей вползал в жилище, в их маленькую комнатку чужой, зловещий гул летавшего в ночи самолета.

Сергей еще какое-то время прислушивался, не начнут ли стрельбу зенитки. Уже в который раз подумал: «Зачем меня вызывают в штаб ПВО?» Потом в памяти вспыхивали и гасли мысли о каких-то значительных мелочах, потом он забылся и уснул тихим глубоким сном.

Столы стояли буквой «Т». Один — обычный, двухтумбовый, другой — почти во весь кабинет: за ним на совещании могли свободно помещаться человек двадцать пять — тридцать. Сейчас за большим столом сидел один Бутаков. Вице-адмирал Октябрьский, сцепив за спиною руки, стоял возле окна и глядел на море… Бутаков, касаясь бородою бумаги, торопливо читал столь долгожданный документ:

«…1. Начальнику ПВО флота полковнику Жилину сформировать отдельную плавающую батарею № 3 с содержанием по штату №… Основание: приказ НК ВМФ…

2. Начальнику тыла контр-адмиралу т. Заяц установить отдельную батарею № 3 на опытном отсеке линкора.

3. Начальникам УПП, ОРСУ [1] УПП — Управление политической пропаганды; ОРСУ — Организационно-строевое управление. (Здесь и далее примечания автора.) и командного отдела флота укомплектовать указанную батарею личным составом, а начальникам довольствующих отделов флота принять ее на все виды довольствия, согласно штату табеля и норм.

Срок окончания формирования — 15 июля 1941 г.

Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский Военный совет: член Военного совета дивизионный комиссар Кулаков, начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал Елисеев».

Итак, плавбатарея будет! Бутаков уже слышал об этом в штабе. Теперь, прочтя приказ, Бутаков не мог сдержать довольной улыбки. Ощущал потребность высказать свою радость, но командующий стоял в прежней позе возле окна, и Бутаков выжидающе молчал…

Октябрьский смотрел на море. Он любил смотреть на море и теперь с легкой грустью подумал, что скоро, совсем скоро оно не всегда будет радовать душу: ему, как и всему штабу, согласно инструкциям военного времени, придется уйти в подземные помещения Южной бухты, на флагманский КП флота. Там уже находятся все основные службы…