Сергей Дышев - Почти живые

— Какие черти вас сюда привели?

Шамиль стоял рядом, он поощрительно кивнул, женщина метнула на него взгляд, как мне показалось, презрительный, тотчас отвернулась.

Я задал вопрос и пожалел.

— Даю вам десять минут, — сказал Шамиль.

— Никогда не равняйте нас по себе, — ответила мне женщина. — Вы — журналист, что хотите, то говорите. Сегодня вы здесь погеройствовали, а завтра в Москву свою уедете, а мы здесь останемся… У меня дом разрушили, у меня мужа убили… Я детей на свою мать оставила, я пошла мстить. Я буду убивать до тех пор, пока ваш президент не уберет войска, моя месть священная, потому что я борюсь за освобождение своей родины от русских захватчиков.

— И тебе не жалко этих пацанов, ведь ты сама мать?

— Сейчас русские матери приезжают, да, ищут своих детей… Я им говорила: пусть все матери приедут сюда, мы встретим всех, поможем, пусть забирают своих сыновей — и тогда война кончится, одни генералы останутся воевать… Нас никогда не победить. Если убьют всех наших мужчин, оружие возьмут наши женщины, а мы будем мстить еще больше.

— Но вы же взяли заложников. Они тут при чем?

— Мы им не сделаем вреда, это ваши войска стреляют в них, безоружных.

— Как тебя звать? — спросил я.

— Ну, Лейла, — недовольно дернув уголком рта, ответила женщина. Я заметил маленький шрамик на ее губе. Она подчеркнуто демонстрировала непочтительность. Для нее, восточной женщины, мужчины существовали только ее национальности.

— Твое оружие — снайперская винтовка? — продолжал спрашивать я, стараясь не обращать внимание на показное высокомерие. Я вынужден был поддерживать правила игры, я журналист, гражданский шпак, досаждающий назойливыми вопросами… — И ты стреляла сегодня?

— Да, и с большим удовольствием. Одного точно убила или ранила, — спокойно сообщила она. — Он дернулся. Потом его утащили в арык…

Лейла выдержала мой взгляд. Таких, как она, останавливала только пуля.

— А позвольте узнать, как вы очутились здесь? Вы, кажется, некоренной национальности? — задал я вопрос второй девице, глядя в ее светлые очи. — И позвольте узнать ваше имя.

— Марией звать, — ответила она с акцентом, в котором я сразу признал украинский, точнее, его западный вариант, с явной примесью польского пшеканья. — А чого я здесь — подобается мне стрелять в москалей. А то их развелось, як тараканов.

— У тебя тоже кровная месть? — уточнил я.

Она даже не пыталась скрыть своей ненависти:

— Мне просто москальские рожи не нравятся. Они все тупые.

— И моя?

— И твоя — в особливости… Вы, русские, всегда сидели на шее у украинцев. Ваши мужики только водку пьют, работать не умеют, у грязи живут и жрут за рахунок Украины…

— Спасибо за откровение. Когда-то пограничником я защищал западные границы незалежной Украины… Впрочем, это к делу не относится… Вот ты сейчас хорохоришься, а ведь воюешь просто за деньги. Но они уже не помогут. Войска окружили село, и ты уверена, что выживешь? Надо тебе помирать за чужие интересы? Поверь мне, бывшему офицеру, я воевал в Афгане, ситуация очень хреновая…

Что-то похожее на страх мелькнуло в серых глазах, но всего лишь на одно мгновение. Непослушный локон выбился из-под коричневой шапки, испачканной в глине. Она ткнула мне в живот стволом винтовки:

— Ну, ты, балакун, зараз сам умрешь! Шамиль, застрелить его?

Шамиль, молча слушавший разговор, отрицательно покачал головой.

— Не надо убивать человека за то, что он заблуждается… Убивать надо вооруженного врага. Беспощадно!

Мне показалось, что даже борода его наэлектризовалась, не говоря уже о полыхающих глазах.

Я впервые позавидовал его одухотворенности. Может, действительно в фатальной безнадеге этим людям помогает отрешенная вера: «Ла илаха илля ллаху ва Мухаммадун расулу-л-лахи! — Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — посланник Аллаха!»

И я представил, что Господь наш Иисус въехал на осле в разрушенный город с пугающим названием Грозный… И православная паства встречала его с криками радости, другие же плакали и протягивали руки, указуя на гробы и мертвых, которых было великое множество. Тут появились и матери солдатские, невиданные во все всемирные войны… Ведь что-то случилось, да, что-то случилось с русским воинством: матери, взявшись за руки, пошли на вражеские цепи, и самые злобные и болезненные убийцы опустили автоматы, отсоединили магазины с патронами, — женщины шли на них… И дрогнуло сердце, отданное Аллаху на борьбу и на смерть…