Сергей Дышев - Почти живые

Она замахивается на свое отражение, но в последнее мгновение ее что-то удерживает, и она опускает руку.

Она читает его письма с ужасом. Ольга уверена, что Сергей расплачивается за ее грех. С ним что-то происходит. Судьба словно нарочно кидает его на грань между жизнью и смертью. Его жизнь превратилась в настоящий ад… У нее дрожат руки, строчки плывут перед глазами. «Милые Олюшка и доченька Ксюша! Я жив и здоров, хотя сам до сих пор с трудом в это верю. В прошлый вторник наша колонна попала в засаду…»

Она дала прочитать письмо Ираиде из книжного отдела. Уж кто-кто, а она знает толк в стилистике.

— Нормальное письмо, — заверяет Ираида. — У тебя, моя милая, слишком богатое воображение!

Ольга успокаивается и пытается перечитать письмо, но сердце снова наполняется ужасом. Она закрывает глаза и как наяву видит Сергея. Он лежит на броне боевой машины и постоянно что-то говорит или напевает — разобрать сквозь грохот боя невозможно. Он не может лечь удобно, его поза скомканна. Забыв снять солнцезащитные очки, он прижимается щекой к прикладу автомата. По обе стороны дороги поднимаются к туманному небу обрывистые склоны, покрытые пятнами грязного снега. Там, за черными стволами деревьев, прячутся враги. Сергей не слышит звуков своих выстрелов, лишь чувствует, как содрогается внезапно оживший в его руках автомат и горло обжигает знакомый запах пороховой гари. Броня под его грудью начинает дрожать, словно сама выделяет из себя чудовищную энергию, и Сергей щекой чувствует обжигающий жар огня пулемета. Он спокоен, он не испытывает ни ненависти, ни страха, ни жестокости. Он лишь четко и ясно осознает, что нужен плотный огонь, что необходимо прикрыть машину от прицельного огня гранатометчиков. Иначе — конец… «Почему так поздно?! — думает он о пулеметчике Шарипове. — Где он был раньше?!» Сергей пытается определить время с начала обстрела, но не может: голова кажется чугунной, она невыносимо болит. Он вновь нажимает на спусковой крючок, еще сильнее вжимаясь в броню, но автомат в его руках неподвижен, лишь раздается металлический щелчок ударника. «Как некстати!» — думает Сергей, боясь потерять ставшие бесценными секунды, отстегивает связанные изолентой магазины, переворачивает полным вверх и, нервничая, ударяет им об автомат — никак не присоединяется… И вдруг броня словно становится на дыбы. Упираясь ногами в спинку сиденья, Сергей интуитивно пытается схватиться за башенную скобу рукой, чтобы удержаться на броне, но промахивается и неловко ударяет пулеметчика локтем… Охваченная пламенем боевая машина на полной скорости выскакивает с дорожного полотна, сильно накренившись, съезжает в кювет. Пробороздив еще несколько метров по сырой земле и талому снегу, она замирает, словно убитый зверь…

Ольга поднимает глаза. Где она? Сверкающие витрины, незнакомые люди, слышен чей-то оживленный разговор. Полная женщина, набрав кофточек, стоит в очереди в примерочную. Ираида с сонным лицом тыкает пальцем по клавишам кассового аппарата. Два подростка, надувая пузыри из жвачек, спорят, какая машина круче: «Ягуар» или «Роллс-Ройс». Они склоняются над витриной, где в ряд выставлены игрушечные танки и фигурки вооруженных солдат. В их глазах — восторг и зависть.

Ольга не может видеть этих глупых мальчишек и закрывает лицо ладонями. Седой старичок в смешных круглых очках внимательно смотрит на нее и тихо спрашивает:

— Вам нехорошо?

Да, ей нехорошо. Ей очень нехорошо.

Звонила мама из Германии. Она еще очень слаба после операции, но чувствует себя намного лучше.

— Доченька, — бормочет она в трубку. — Доченька…

Что-то хочет сказать, но не может. Раньше Ольга говорила ей, что лечение в Германии не будет стоить ни копейки, что все оплачивает некий благотворительный фонд. Потом ей надоело лгать. На вопрос мамы о деньгах сердито отвечала:

— Где взяла, там уже нет!

Кажется, мама обо всем догадалась.

Ольге ужасно ее жалко. Она чувствует себя виноватой перед дочерью и уже не рада, что излечилась. Ольга постоянно ей твердит:

— Мама, ты для меня самый родной и близкий человек.

И это правда.

Она не думает о будущем, будто его нет и быть не может. Живет одним днем. Сегодня совсем тепло, весна. С крыш льются струйки воды. Асфальт нагревается под солнцем, и от него начинает подниматься пар. Ксюша прыгает на одной ножке по сухим островкам. Она весела, потому что с мамой идет в детское кафе, где закажет свои любимые блинчики с повидлом и клубничное мороженое. Ей хорошо, и Ольге хорошо. Ольга зависает в этом зыбком и иллюзорном счастье.