Николай Куликов - Абвер против СМЕРШа. Убить Сталина!

Выбрав сухое место под высокой сосной, я расстелил плащ-палатку и выложил из вещмешка хлеб и тушенку. Воду в армейский котелок набрал еще раньше, проходя мимо небольшого лесного озерца: предварительно бросив сразу две обеззараживающие таблетки, отпил несколько глотков. Потом достал из вещмешка финку-нож и вскрыл консервную банку, а когда начал резать хлеб, вдруг услышал позади себя подозрительный звук — вроде бы ветка хрустнула. «Сзади кто-то есть — случайно наступил на сухую ветку! — молнией пронеслось в голове. — А может быть, это ветер или мелкий зверек?!» В таких ситуациях надо рассчитывать на самое худшее — на «авось пронесет» лучше не надеяться! Поэтому, не меняя позы и не оглядываясь, я первым делом незаметно сунул финку в правый сапог. Потом потихоньку опустил руку в карман шинели, где у меня лежал пистолет, — еще не будучи уверен, что сзади меня действительно кто-то находится. Однако в следующую секунду мои сомнения разрешились сами собой.

— Руки! — раздался негромкий хриплый голос за спиной. — Руки в гору, мать твою! Правую из кармана вымай тихо-тихо, чтобы я не нервничал, — а то прошью тебя из «шмайса» от башки до жопы!

Делать было нечего: я медленно поднял обе руки высоко над головой — выхватить пистолет, не видя противника и даже не зная, сколько их, — было бы неразумно. При этом я оставался в «сидячем положении»: до поры до времени лучше не делать резких телодвижений.

— Федька! Ну-ка, проверь этого офицерика! — услышал я все тот же хриплый голос.

Послышались шаги, и прямо перед собой я увидел высокого и худого парня лет двадцати, с непокрытой лохматой головой, небритого и в потрепанной солдатской шинели без ремня. Он нагнулся и бесцеремонно проверил мои карманы, вытащив из шинели «ТТ», причем действовал левой рукой — правую, с револьвером, прижимал к себе. Эх, был бы он один… Но спиной и затылком я все равно незримо ощущал присутствие второго, «хрипатого».

— У него «тэтэшник» в кармане! — обращаясь к напарнику, шепеляво произнес Федька, у которого не хватало нескольких передних зубов.

— Хорошо смотрел? — снова услышал я голос за спиной.

— А то! Не впервой… — с этими словами Федька распрямился и отступил на шаг, при этом мой пистолет небрежно сунул в карман. Сзади послышались неторопливые шаги, и справа от меня, примерно в двух метрах, наконец-то показался второй: уже немолодой, невысокий бородатый мужчина в старой телогрейке черного цвета, солдатских галифе и помятой кепке, на ногах, как и у парня, — разбитые и грязные кирзовые сапоги. Самым для меня существенным и неприятным было то, что в руках он держал направленный в мою сторону немецкий «шмайссер».

— Ты чего лыбишься, Федор? Рот аж до ушей раскрыл! — обратился он к парню, не спуская с меня настороженного взгляда маленьких и недобрых глаз. «Ничего хорошего для меня эта встреча не сулит… Кто они: дезертиры, бандиты, бывшие полицаи, до сих пор скрывающиеся по лесам?.. Впрочем, какая разница — в живых они меня вряд ли оставят — кем бы они ни были…» — проносились тревожные мысли.

— Сапоги у него хорошие, почти новые, — ответил ему Федор все с той же дурацкой улыбочкой. Потом, уже обращаясь ко мне, прошепелявил:

— Сам снимешь или нам самим снимать — с твоего трупа?

При этом оба громко заржали.

«Вот он — мой шанс! — мелькнула, словно лучик надежды, спасительная мысль. — Только спокойно, не форсировать события: для начала усыпить их бдительность, сыграть испуг…»

— М… м… мужики… Товарищи… Вы это чего?.. Чего это задумали? — запричитал я, заикаясь и изобразив на лице неподдельный испуг. — И… интенданты мы… Насчет закупок фуража в колхозах!.. Нам без сапог никак невозможно! Если вам насчет еды, стало быть, подкрепиться после дальней дорожки — милости прошу! Вот тушенка, хлеб! В вещмешке еще имеется…

— Ну ты, фуфло! — шагнул ко мне «бородатый» и угрожающе передернул затвором «шмайссера». — Считаю до трех!

В его глазах я прочитал уже не опаску и настороженность, а нескрываемое презрение к трусливому «завхозу-интенданту» — значит, пока все шло в русле разыгрываемого мной «мини-спектакля».

— Братцы!.. Товарищи дорогие!.. Только не убивайте!.. Все… все отдам — только не убивайте! — заскулил я плачущим голосом и принялся трясущимися руками стаскивать левый сапог.

— Смотри-ка, Федька, нашел себе товарищей! — усмехнулся «борода».

— Партийный, наверное… — с неожиданной злобой, уже без улыбки, поглядел на меня молодой.