Бела Иллеш - Обретение Родины

На другой день на рассвете фельдфебеля схоронили.

А еще через два дня, в ночь с двенадцатого на тринадцатое января, Красная Армия открыла ураганный огонь по венгерским позициям.

Земля содрогалась от канонады. 2-я венгерская армия была разгромлена за несколько часов. Кто мог, бежал. Но спастись удалось лишь немногим.

Пастору, который остался после смерти Шульца старшим в роте, нужно было принять какое-то решение. Один гонвед советовал ему не покидать насиженного места — уж лучше, мол, погибнуть здесь, чем обрекать себя на новые мытарства. Другой считал, что надо кликнуть клич — спасайся, кто может! Здоровые, может, и спасутся, а больных следует предоставить их судьбе.

И то, и другое было для Пастора одинаково неприемлемо.

Неподалеку от школы стоял подбитый грузовик. Мотор сгорел, но кузов оказался почти неповрежденным, даже шины не спущены… Если бы впрячь в него волов или лошадей, могла бы выйти отличная санитарная повозка. Пастор тщательно осмотрел машину. Подумал, что недурно бы раздобыть лошадей. Но не в его привычках было врать и себе и другим. В разгромленной, обращенной в бегство армии легче разжиться пушкой крупного калибра, чем лошадью или хотя бы велосипедом. Тем не менее Пастор дал приказ грузить больных в кузов машины, и гонведы перенесли туда тринадцать человек.

Следующий приказ старшего буквально ошеломил всех. Солдатам сперва показалось, что они ослышались.

Но Пастор спокойно, не возвышая голоса, однако весьма твердо и решительно повторил: пусть здоровые солдаты тащат и толкают вперед превращенную в санитарный фургон машину.

— Ну, чего ждете?

Дюла стоял, широко расставив ноги, держа винтовку наперевес. Его заросшее рыжеватой щетиной лицо как бы окаменело, глаза стали колючими, голос звучал резко.

— Трогай!

Стоило в эту минуту хотя бы одному гонведу возразить, и остальные немедленно подняли бы Пастора на смех, а чего доброго, и пристукнули.

Но перечить ему никто не решился. Гонведы поднатужились, налегли на борта грузовика, и машина со скрипом тронулась.

— Ну вот, по крайней мере разогреемся, — сказал Шебештьен.

— Вот-вот! Нисколько не вредно! — отозвался Балла.

Дюла Пастор закинул винтовку за спину и вместе с другими уперся могучим плечом в кузов грузовика.

— Достаточно, если одновременно станут толкать десять человек, — молвил он немного погодя. — Сменяться каждый час.

Необычная колонна со скоростью улитки поползла на запад.

У войны есть свои неумолимые законы. Непредвиденные исключения их только подтверждают.

Несколько офицеров отступающей венгерской армии, бросив на произвол судьбы своих солдат, сели в стоявший возле командного пункта, километрах в пятнадцати от линии фронта, вездеход и облегченно перевели дух, едва машина тронулась с места.

«Хорошо, что я не забыл про иконы… Вот будет радость для Эдит!» — подумал один из беглецов.

«Как жаль, что я не успел захватить с собой серебряный самовар! Маргит была бы в восторге», — мелькнула досадливая мысль у другого.

Но ровно через час советские аэросани внезапно перерезали им путь. Короткая перестрелка… А несколько недель спустя Эдит и Маргит получили похоронку от военного министерства.

Штабные офицеры из той же разбитой армии километрах в шестидесяти от прорванной линии фронта торопливо влезли в скоростной самолет. Когда машина поднялась, офицеры принялись ломать голову, как бы ухитриться внушить венгерскому общественному мнению, что гибель армии и смерть ста тридцати тысяч венгров, по сути дела, не что иное, как победа. Один из штабистов уже начал даже мысленно редактировать текст интервью, которое даст представителям печати. Другой размышлял, на какую награду он может рассчитывать.

Но спустя час, после того как самолет со штабными офицерами взмыл над облаками, из тяжелых снеговых туч выскочила пара советских «ястребков». Короткая перестрелка… И вот уже «ястребки» описывают круг над полем, в которое со свистом врезалась пылающая машина.

А тем временем в десяти километрах от места прорыва кучка измученных гонведов, выбиваясь из сил, тянет и толкает на запад разбитый грузовик, который то и дело застревает в глубоких сугробах. Вытащить его оттуда — дело нелегкое. Вот свалился один солдат, и его кладут в кузов, к больным. На смену ему из кузова вылезает кто-то другой и в свою очередь толкает машину.

Гонведы с опаской обходят магистральные дороги. Солдаты и их командир не имеют ни малейшего представления о том, что творится вокруг. У них нет даже карты. И все-таки они упорно бредут на запад… Вернее, туда, где он, по их предположениям, должен быть, туда, где находится Венгрия!