Бела Иллеш - Обретение Родины

— Русские… — прохрипел Шульц.

— И свалял же ты дурака! — выговаривал Пастору Шебештьен.

— А что? Смотреть, как эта скотина…

— Я этого не говорю. Только, по-моему, все надо доводить до конца. Уж или так, или эдак. Следовало попросту прирезать его. И не пришлось бы опасаться мести. Начнись розыски, мы все поклялись бы, что он околел от кровавого поноса. Да и кто станет доискиваться? Людская жизнь теперь не стоит ни гроша! Будь он хоть самая лютая бестия, начальству не до него. Но уж если ты не собирался пришить фельдфебеля, не стоило его зря озлоблять. Уж я — то Шульца знаю…

— Его ты, может, и знаешь, а вот меня навряд ли.

Пастор и Шебештьен — земляки, оба родом из Берегова. Но там они не были знакомы. Пастор служил лесником в окрестностях Сольвы, а Шебештьен работал на кирпичном заводе в Берегове. Они встретились здесь, на Дону, и быстро сдружились. Низкорослый, тощий, вертлявый Шебештьен был лет на пять, на шесть старше Пастора, был он парень тертый, с житейским опытом. Дюла Пастор прислушивался к его советам, хотя не всегда.

Вот и сейчас Дюла предпочел бы закрыть глаза и заткнуть уши. Но слова неудержимо рвались у него с языка.

— Ну, пока я жив, даже если суждено потом околеть…

Дюла, когда бывал сильно раздражен, непременно начинал речь этой фразой.

— Да тебе-то чего подыхать… Уж лучше бы он подох.

— Так пусть я сдохну, но…

— Знаешь, Дюла, сейчас с тобой нелегко столковаться. Ступай поспи минуток двести, потом поговорим.

Фельдфебель Шульц сидел на груде кирпичей. Долго глядел на небо, затянутое непроглядными серыми тучами. Он их не замечал, вынашивая какие-то свои хитроумные планы, и, должно быть, ожесточенно спорил сам с собой. Потом вскочил и забегал взад-вперед.

Из развалин за ним наблюдал Шебештьен.

Шульц почему-то заливисто смеялся.

— Не мешает быть начеку, — услыхав фельдфебельский хохот, проворчал Шебештьен.

Фельдфебель вошел в дом. Он вскарабкался по приставной лестнице на второй этаж, в каморку, которую занимал один, и лег. Постелью ему служила не вонючая солома, а душистая хвоя, аккуратно прикрытая плащ-палаткой.

Шульцу не спалось, время от времени он разражался хохотом. Задуманный план ему нравился.

Но осуществить этот превосходный план фельдфебелю не удалось. Дизентерия свалила и его. Два дня он промучился. Однако, будучи человеком крепким, не роптал и не жаловался — лишь изредка вздыхал, то ли сокрушаясь, что так рано должна оборваться жизнь, то ли с грустью и раскаянием вспоминая, что прожил ее именно так, как его учили в унтер-офицерской школе. А может, его грызла досада, что взлелеянный им план остался всего лишь планом.

Рано поутру на третьи сутки Шульц вызвал к себе Пастора.

— Ближе, ближе, Дюла, у меня нет сил кричать. Только не подходи слишком близко, а то подцепишь эту мерзость.

— Ну что вы, господин фельдфебель! Не так уж это опасно.

— Для кого и не опасно, а вот меня, видно, докопает. Но я позвал тебя не затем, чтобы плакаться. Командование… гм… господа офицеры про нас забыли. Если даже я протяну ноги, нового командира вам все равно не пришлют. Поэтому, как меня зароешь, сейчас же принимай роту.

— Ну что вы, что вы, господин фельдфебель! Через пару дней встанете. Небось, еще так приметесь нас муштровать, что небу жарко станет.

Фельдфебель неожиданно завыл и прикрыл глаза. Он дышал тяжело, лицо пожелтело, под глазами образовались черные провалы, губы посинели.

Немного погодя он снова приподнял веки и долго с печалью и укоризной смотрел на Дюлу.

— Что ты мне крутишь голову, Дюла Пастор? Тем более сейчас, когда я решил тебе довериться. Я хочу, чтобы после моей смерти командование ротой принял именно ты. Ты парень твердый, а выполнить мой последний приказ сумеет только твердый и смелый человек. Слушай меня внимательно, Пастор!

— Слушаю, господин фельдфебель. Но если вы опять заговорите о смерти, я уйду.

— Не уйдешь… Так вот, запомни!.. Сразу, как меня схороните, покидайте это проклятое логово. Идите в деревню, где расположен штаб ближайшего полка. Но только в госпиталь не являйтесь… Рассейтесь по жилым домам, несите в них дизентерию и тиф. Понял? Когда будут заражены и деревня и штаб, веди роту туда, где дислоцирован штаб ближайшей дивизии. Распространяйте заразу и там… Потом двигайтесь дальше…

— Да у вас жар, господин фельдфебель!

— Сам знаю, что жар, окачурюсь наверняка. Но если валяюсь в жару я, если околевать приходится мне, пускай всех кидает в жар, пусть все подыхают! Заразите всех! Понял? — прохрипел фельдфебель Шульц. — Всю страну, весь мир!.. Пусть все сгниют!..