Роман Кожухаров - Штрафбат под Прохоровкой. Остановить «Тигры» любой ценой!

– Привет пехоте! – радостно закричал он, тряся руку Гвоздева и без малейшего промежутка продолжил: – Это вы тут цирк устроили? Ах вы, красавцы. Такой пожар запалить!.. Мы бы черта с два в район вышли. А тут такой ориентир… Ну, мы и втопили…

Оказалось, что лейтенант Лебедев – а именно так звали командира танкового экипажа – входил в передовую группу дозорной заставы танкового батальона, который маршевой колонной направлялся в район колхоза «Октябрьский». Танкисты группы сбились с пути, перепутав лесные дороги на карте. Тут их и выручил костер, устроенный штрафниками. Увидели в отдалении дымные столбы, услышали глухой шум стрельбы и, взяв их за ориентир, оказались в нужном квадрате.

На выходе из леса два танка Т-70 наткнулись на вражескую «пантеру», которая, появившись из-за деревьев, направилась в сторону реки. Вражеский экипаж не заметил появившиеся у него под боком «семидесятки». Танкисты приняли решение атаковать с ходу. Легкие танковые орудия «семидесяток» произвели выстрелы один за другим, с разницей в доли секунды – практически дуплетом.

Снаряд, выпущенный первым, разорвался вблизи «пантеры», а второй угодил по касательной в заднюю грань башни и, не причинив серьезного вреда, срикошетив, взметнул сноп земли, осколков и дыма в нескольких метрах от танка. Но все равно обстрел «пантеры» оказался для ее экипажа настолько неожиданным, что танк тут же развернулся и на максимальной скорости стал удаляться в сторону колхоза, даже не предприняв попытку оказать сопротивление.

Уже на этой стороне лесного выступа эстафету от своих товарищей переняла «семидесятка» лейтенанта Лебедева. К очередям танкового «дегтярева», которые летели вдогонку бегом отступавшим эсэсовцам, добавился выстрел 45-миллиметровой танковой пушки.

– Жму левую – «та-та-та»… покатились, голубчики… Смотрю, эти, крестовые, драпают. Тогда навожу и – на правую, р-раз!.. Как жахнул по вражине бронебойным…

Гвоздев хорошо знал, что на «семидесятке» спуск для стрельбы – ножной, педали, как газ-тормоз. Левая – для пулемета, правая – пушечная. Работать во время боя командир в такой машине должен был не покладая рук. Сам наводи, сам стреляй, к тому же после стрельбы осколочным должен собственноручно открыть затвор и гильзу таким же макаром вынуть. Да еще команды механику успевай отдавать.

Самому на таком на танкодроме училища довелось покататься, так за десять минут учебных стрельб семь потов с Гвоздева сошло. Будто десятикилометровый кросс пробежал в полной пехотной выкладке.

Пока Лебедев увлеченно, взахлеб делился деталями боя, второй член экипажа, механик-водитель с усталым, перепачканным сажей лицом успел выбраться из своего люка и принялся с интересом разглядывать убитых фашистов.

– Скажите спасибо, товарищ командир, что они вам в ответ не пустили хороших… – хмыкнув, произнес он. – Пушку ихнюю видали? То-то же… Как грецкий орех бы нас раскололи. Хрясть – и нету… Щас бы нас братишки-пехотинцы вот тут бы с этими укладывали.

– Типун тебе на язык, Мурлыкин! – махнул командир рукой в сторону своего механика. – Улечься всегда успеется, и ты свой черед не торопи…

– Это верно, в самую точку, командир! – согласно крикнул Зарайский, подбегая к танку. – А фрицев мы шуганули – будь здоров!

– Ага, они, шельмы, злопамятные. Щас заявятся, так кому другому шугаться придется, – гнул свою линию пессимистичный механик.

На плече Аркаши болтался второй, трофейный немецкий, автомат, за ремень были заткнуты две «колотушки»

– Вишь, Демыч… добыл малёха… – возбужденно хвастал он, указывая на трофеи. – Эх, жалко, в драндулете у них жратва была, курево! Да все к чертовой матери сгорело. Головешки одни. Кроме вот…

Он с видом победителя извлек из оттопыренного кармана консервную банку.

– Это у того, подшмаленного, нашел, – самодовольно продолжил Зарайский, тыча трофейным автоматом в сторону лежащего поодаль трупа.

– И курево… Пачку раздавил, падла, пока по земле катался. Но ничего, главное – табачок. Мы его в свою, красноармейскую, самокруточку свернем…

Лейтенант-танкист посерьезнел и, сплюнув, проговорил:

– Охота вам по трупам шарить…

– Захочешь курить, пошаришь, – без злобы и обиды ответил Зарайский. – Он, гад, сначала из пулемета своего по нам шарил. Было дело? Было!.. Так что имею полное законное право!..

Танкист улыбнулся. Пожав плечами, он обратился к Гвоздеву: