Владимир Першанин: Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

«Тигр» вышел из строя. Зато поединок лейтенанта Рогожкина с бетонным пушечным дотом затянулся. Его самоходка вложила два снаряда в основание массивного колпака, но образовались лишь выбоины. Длинноствольное орудие «восемь – восемь» вело ответный огонь, и механик едва успевал уклоняться от снарядов.

Немецкие артиллеристы достали бы «зверобой» Павла Рогожкина, но мешали частые взрывы мин и снаряды танковых пушек. Чистяков приказал развернуть машину в сторону дота.

– Почему «тигр» не добиваем? – кричал самолюбивый наводчик Федя Хлебников. Он знал, что за его уничтожение экипаж наверняка получит награды. – Сейчас кто-нибудь врежет по нему, и плакала наша победа. Ведь мы…

– Заткнись, – коротко оборвал сержанта Василий Манихин, доставая из боеукладки новый снаряд. – Командир лучше знает.

Чистяков с трудом умостился за прицелом. Ныла, отдавала острой пульсирующей болью левая ступня, сапог стягивал ногу, как обручем. Он выстрелил в боковую часть дота, целясь в пулеметную амбразуру. Снаряд взорвался немного ниже, выбив сноп бетонного крошева и прочертив узкую ломаную трещину. Манихин загнал в ствол снаряд. В этот момент довольно точно ударил Павел Рогожкин, приблизившийся к доту на пятьсот метров.

Удар отколол увесистый кусок бетона над орудийной амбразурой. Чистяков выстрелил снова, оставив на боковой стене еще одну глубокую отметину. Наводчик в машине Рогожкина не нуждался в помощи и крепко вцепился в цель. Очередной снаряд пробил истонченную стену с торчавшими прутьями арматуры.

– Есть! – выдохнул Вася Манихин.

– Есть, – дернувшись от удара, подтвердил механик Ваня Крылов. – Кажись, нас еще разок подковали.

Он высунулся наружу, увидел вывернутое нижнее колесо, надорванную гусеницу.

– Что делать, командир?

Скашивая жидкий кустарник, пронеслась еще одна болванка. Батарея на холме пристрелялась по неподвижной самоходке и торопилась добить ее.

– Уходи в промоину. Вон, в двадцати шагах, – показал Чистяков.

– Гусеница накроется, – растерянно бормотал ошалевший от близкого удара Крылов.

– Гони… иначе сами накроемся.

Сельский тракторист Ваня Крылов, заслуживший в боях две медали, рывками гнал машину, не обращая внимания на скрежет металла и треск рвущейся, скрученной гусеницы. Когда самоходка, шипя перегревшимся двигателем, завалилась в промоину, он с облегчением выдохнул.

Ваня не слышал даже воя запоздалого снаряда, врезавшегося в землю в пяти шагах, и возмущенный крик наводчика Федора Хлебникова: «Нашего «тигра» добивают!»

Комбат Шаламов в свое время потерял в бою с «тигром» четыре машины из своей роты и сам едва выбрался из горящей «тридцатьчетверки». Сейчас, не выдержав, он выскочил на открытое место и вторым выстрелом пробил башню застрявшего в капонире, дымившего «тигра».

Впрочем, это уже не имело значения. Экипаж покинул мощный Т-6, выведенный из строя снарядами Чистякова, а немецкий лейтенант успел поджечь оставленную машину. Увидев пламя, выбивающееся из люков, Шаламов повел свой танк вперед, следом двинулись остатки его батальона.

«Тридцатьчетверки», стреляя на ходу, торопились выбить немецкую артиллерию с холма, пока не подоспела подмога. Павел Рогожкин всадил в горевший дот еще один снаряд, убедился, что с ним покончено, и приказал радисту связаться с командиром батареи Чистяковым.

Старший лейтенант, с трудом стащив сапог, шевелил синей опухшей ступней, гадая, перелом это или сильный ушиб.

– Давай я за санинструктом сбегаю, – предложил Василий Манихин.

– Где ты его найдешь? В городе стрельба еще идет. Успеется. Что там, Ваня, с нашим «зверобоем»?

Механик Крылов показал на скрученную, порванную гусеницу.

– И двигатель перегрелся, пока ползли. Аж шипит.

– Это не горе. Главное, все живы, а машину починим.

– Без ремонтников не обойдемся.

Радист Михаил Гнатенко высунулся из люка:

– Товарищ старший лейтенант, вас Рогожкин вызывает.

Кое-как поднявшись, Саня взял трубку.

– Какие будут приказания? Вражеский дот разбит вместе с орудием, гарнизон уничтожен, – пыжась от гордости, докладывал Павел Рогожкин.

– Ну, разбей его еще раз, – выдал в сердцах Саня. Затем взял себя в руки. – Молодцы, действовали смело. Надо Шаламову помочь. Поддержи атаку.

– Так точно, – в полный голос крикнул Паша Рогожкин. – Я это и собирался сделать.

«Зверобой» старого приятеля двинулся к холму. Выстрелил на ходу раз и другой, затем увеличил скорость, догоняя «тридцатьчетверки». Комбат Шаламов твердо решил оседлать холм и снести вражескую батарею.