Владимир Першанин - Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

– Ну как настроение, Саня?

– Нормальное, Иван Васильевич.

– Наслышан, как ты за немецким бронепоездом гонялся, – сказал Пантелеев. – У него зенитки любую цель за два километра берут. Крепко рисковал.

Саня озабоченно посмотрел на командира полка и осторожно заметил:

– Он бы всех ребят на том переезде перебил. А так хоть какой-то шанс. Я локомотив хотел поджечь.

– Не каждый бы решился, смелый ты парень. Представляли тебя к Красному Знамени, но политотдел не утвердил. Вот если бы Чистяков бронепоезд уничтожил, тогда бы заслужил.

– Это же не грузовик или танк, – удивился Саня. – Как его уничтожишь одним орудием?

– Политотдел в такие мелочи не вникает, – засмеялся командир полка. – Поэтому ограничились Красной Звездой. Не в обиде?

– Конечно, нет. Все нормально.

Посидели, поговорили, вспомнили тех, с кем воевали с лета сорок третьего на Курской дуге. В блиндаж подполковника без конца заходили люди, звенел телефон. Спокойно посидеть не удалось.

– В общем так, Саня, – сказал Пантелеев. – Поговорить нам все равно не дадут. Иди, принимай батарею. Сходи вначале к старшине, получи новую форму, комбинезон. Пока у тебя две машины, остальные получишь по мере поступления техники. Обещают по четыре самоходки в каждой батарее и одну командирскую. Так что в полку, если не обманут, семнадцать машин будет.

Встретил начальника разведки Григория Ивановича Фомина. Он стал заместителем командира полка. К старым наградам прибавился орден Красного Знамени. Тоже посидели, покурили, вспомнили рейд.

– Вас из старых командиров батарей двое осталось: Глущенко Сергей Назарович и ты. Одну должность укомплектовали, ну и четвертого комбата ждем из резерва.

– Микола Зарудный жив?

– Живой. Только до сих пор в госпитале лежит. Всего изрезали, три ребра удалили. Если и выйдет, то к строевой службе вряд ли пригоден будет.

Саня вспомнил о просьбе Ивана Олейника, рассказал ситуацию Фомину. Тот выслушал внимательно. Протягивая Чистякову папиросу, отрицательно покачал головой:

– Кадры и политработники его не пропустят. Два года в оккупации – не шутка. А справкам, что капитан Олейник подпольщикам чем-то помогал, наши особисты не слишком верят. Он же не в партизанском отряде с оружием воевал. На немцев работал, хлеб выпекал. Как его еще звездочек не лишили. Пусть воюет, куда направят.

– Не очень это справедливо, – начал было Саня, но Фомин отмахнулся.

– Чего ты его защищаешь? Всякое в жизни случается, но такие вещи не скоро прощают. Олейник капитанское звание носил, и спрос с него не как с рядового бойца. Все, закончим про Олейника разговор. Кстати, слышал про новые самоходки ИСУ-152? В Белоруссии они себя неплохо показали. Броня девяносто миллиметров, двигатель усовершенствованный. Обещали и нам несколько новых машин.

Саня понял, что заместитель командира полка прав. Хороший, простой человек Иван Олейник, но на войне этого мало.

В своей родной второй батарее встретил командиров самоходных установок, Рогожкина Павла и Кузнецова Никиту. Прежний экипаж сохранился почти в полном составе: заряжающий Вася Манихин, механик Иван Крылов и радист Михаил Гнатенко. Наводчик Федор Хлебников долечивался в госпитале.

Если с лейтенантом Кузнецовым и остальными ребятами встреча прошла тепло, то Павлу Рогожкину Саня лишь пожал руку и задал несколько вопросов о состоянии машин. Чистяков не мог забыть, как тот прятался в низине, а потом спешно отступил, бросив своего командира и его экипаж.

Об этом в полку знали. Рогожкина спасло лишь то, что отступали и танки, а сам он в этом бою подбил немецкую «штугу» и был контужен. Поэтому никаких наград по завершению операции он не получил, хотя и был назначен временно исполнять обязанности командира батареи.

– Вечером отметим твое прибытие, – подмигивал Вася Манихин. – Мы спиртом запаслись, картошки с тушенкой нажарим. Только Рогожкина не зови.

Павла Рогожкина Чистяков все же пригласил, как и Кузнецова Никиту. Воевать вместе, да и экипаж Рогожкина обижать не хотелось. Сами они не напрашивались, но если бы их командира не позвали, восприняли бы это как общую обиду.

В течение последующих двух недель полк укомплектовался техникой и личным составом. Были сформированы две батареи по четыре машины (первая и третья), вторая и четвертая батареи имели по-прежнему три самоходные установки в каждой.

Большинство машин были старые, испытанные в боях СУ-152. Капитан Глущенко, как самый опытный из командиров, получил две новые установки ИСУ-152. Размерами и внешним видом они мало чем отличались от прежних «зверобоев». Однако имелись и существенные отличия.