Владимир Першанин - Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

Вспомнив про этот случай и чувствуя неловкость перед Чистяковым, начальник разведки (по существу зам командира полка) пообещал старшему лейтенанту:

– Выбьешь тяжелую артиллерию, орден Отечественной войны за мной. Сегодня же представление подготовят.

Престижный высокий орден, который получить очень непросто. Награждают им за конкретные боевые операции. Мало кто мог похвалиться в полку этим орденом.

Имелся он у кого-то из командиров машин и у Григория Фомина. Смелого заслуженного майора, который лично участвовал в разведывательных операциях и не боялся лезть к черту в зубы. Поэтому и ранений имел не меньше, чем наград.

Саня Чистяков, командир батареи (комбат!), смотрел на начальника разведки газами много чего повидавшего человека, которому не дашь двадцать один год. Блеснули под выгоревшими ресницами белки сощуренных глаз.

– Спасибо вам, товарищ майор. Буду об этом мечтать. Меня уже много за что представляли. Спасибо, вот «Красная Звезда» и медаль имеются. Так что не хлопочите. Что положено – получил.

– Сашка, не паясничай! – оборвал его Сергей Назарович Глущенко. – Да и бой еще пережить надо. Может, не за что награждать будет.

Наверное, командир первой батареи хотел произнести слова «некого», но не стал нагонять тоску, а спросил:

– Комбат Болотов с кем пойдет?

– С Чистяковым, – резко ответил майор.

Повисло короткое молчание. Офицеры ждали уточнения. Антон Болотов, не говоря о возрасте, был старше по званию и должности Чистякова. Значит, по Уставу ему положено командовать и танками, и самоходками.

Только что из этого получится? Все знали, комбат принимает решения туго. В острой ситуации начнет тормозить, и операция может провалиться. Неловкое молчание прервал сам Болотов:

– А чего нам с Александром делить? Он молодой, шустрый, а я, в случае нужды, что-то подсказать смогу.

Фомин никак не отреагировал, молча соглашаясь с тем, что командовать будет Чистяков. После короткого обсуждения некоторых мелочей был дан приказ приступить к выполнению поставленной задачи.

Неприятные неожиданности случаются чаще, чем их ждут. Когда делали трехкилометровый крюк через лес, пришлось перебираться через скользкий от прошедших дождей овраг. Танки и самоходки миновали его благополучно, зато, по закону подлости, перевернулся «студебеккер» с боеприпасами.

Все замерли, когда, ломая борт и разрывая брезент, посыпались ящики с тяжелыми шестидюймовыми снарядами для «зверобоев» и трехдюймовыми для танков Т-34. Если рванут, достанется ближним машинам, будет утеряна внезапность маневра.

Интендант, сидевший рядом с шофером, отбежал шагов на двадцать и замер, глядя, как разваливаются ящики, катятся толстые, как поросята, снарядные головки к гаубицам самоходных установок. Остроносый танковый снаряд подскочил и воткнулся в жижу на дне оврага. Интендант ахнул и закрыл лицо ладонями.

– Помогите шоферу, – негромко приказал Чистяков.

Водитель, напуганный не меньше интенданта, отделался ссадинами и ушибами. Снаряды загружали на самоходки и танки, «студебеккер» поставили на колеса и вытащили на буксире из опасного места.

Немецкие наблюдатели заметили движение в лесу. Послали несколько мин, которые взорвались в стороне. Теперь медлить было нельзя. Машины выходили на огневой рубеж, откуда хорошо просматривались дальнобойные орудия. Формально командовал комбат Болотов, но распределил цели и дал команду открыть огонь старший лейтенант Чистяков. Одновременно открыла огонь батарея Глущенко и вторая танковая рота.

Что происходило там, неизвестно, но первыми же выстрелами самоходки Чистякова накрыли одно из тяжелых орудий. Расчет другой 150-миллиметровки развернул ствол и послал ответный снаряд. Фугас поднял огромный столб земли, кувыркаясь, взлетел тополь, разламываясь в воздухе на куски.

Два тяжелых орудия были развернуты в сторону дороги. Угол горизонтального поворота составлял шестьдесят градусов, и вести огонь по самоходкам и танкам они пока не могли. Самоходки Глущенко и танковая рота стреляли, не высовываясь из-за лесистого бугра. Для дальнобойных орудий они были тоже недосягаемы.

Расчеты с помощью тягачей спешно поворачивали двенадцатитонные махины. Прикрывая орудия, ударили минометы. «Тридцатьчетверки» посылали осколочные снаряды, пытаясь вывести из строя орудийную прислугу и тягачи.

Очередной снаряд взорвался шагах в десяти от самоходной установки новичка Кузнецова. Машину встряхнуло, в броню ударило несколько крупных осколков. Лейтенанта сбросило с кресла, а наводчик, сделав выстрел, снова ловил цель.