Евсей Баренбойм - Крушение

— Вы уже скажете, — улыбалась в темноте Мария, ей были приятны слова Юлиана. — Глупость одна во мне да дурь.

— Не спорю, не спорю, — говорил Юлиан. — Тебе лучше знать.

Потом они стояли в тамбуре и целовались. В перерывах между поцелуями Юлиан курил и рассказывал о своей жизни.

— Я сын учителя гимназии из Нежина. В гражданскую войну сбежал из дома. Успел недолго побывать в красной кавалерии. Потом служил в Махортресте. Работа там была как раз по мне. — Из командировки в командировку. Метался по всей Украине, заготовлял махорку. Не люблю, понимаешь, сидеть на месте. Наверное, кто-нибудь из предков пиратом был. — Юлиан замолчал, чиркнул спичкой. — Потом женился, развелся. Двадцать восьмой год идет, а дела по душе так и не нашел. Сейчас уполномоченный культотдела. Живу в общежитии. Получаю копейки.

— А за что ж вас жена бросила? — спросила Мария.

— Это верно — она ушла, — признался Юлиан. — Непутевый, говорит. Окурок жизни. Не умеешь, как другие устроиться, семью обеспечить. Все как малый ребенок. — Он снова привлек Марию к себе. — Дура она была, баронесса, мещанка.

Расстались в Киеве на вокзальной площади. Юлиан спешил.

— Жди в гости, — крикнул он первым садясь в трамвай.

Мария не ответила. Увидела, как приближается к остановке, улыбаясь ей, Матрена Ивановна Корж. В летнем платье по фигуре она казалась еще более толстой и бесформенной. Матрена Ивановна ела на ходу большую грушу. По ее жирному подбородку стекал сок.

— Муж говорил мне, — рассказывала она в трамвае. — Худеть тебе нужно, Матрена. А я ему в ответ: «Пока толстый похудеет, худой околеет». — И громко расхохоталась на весь вагон.

Весной двадцать девятого года традиционная контрактовая ярмарка была организована с особым размахом. Огромная площадь на Подоле была почти полностью запружена возами крестьян, приехавших на ярмарку из близлежащих сел и волостей. Чего только на ярмарке не продавалось! В многочисленных ярко раскрашенных павильонах бойко торговали мануфактурой и обувью. Плакаты призывали посетить павильон Махортреста, где в широком выборе курительная и нюхательная махорка, отведать в филиале кондитерской «Сладость Востока» ореховые и медовые фундики. Продавался огнеупорный межигорский кирпич, бублики с маком и «жулики» от булочной Штепы, обгорелая после пожара бумага, сера для дезинфекции, гигантские макитры. В балаганах почти без перерыва шли представления. У «аттракциона века» — гонках по вертикальной стене — выстроилась длиннющая очередь посмотреть на это чудо. Когда один из «рекордсменов», весь в коричневой хрустящей коже, вышел покурить — сотни мальчишеских глаз вспыхнули от восторга. Заливисто свистели в ребячьих губах яркие глиняные свистульки. Колыхались на весеннем ветру разноцветные шары, грозя поднять в воздух продававшего их худенького китайца. Играла музыка. Парни дарили девушкам маленькие букетики первых подснежников и дефицитную пудру «Лориган» и «Кельк-Флер».

Мария медленно шла среди этого красочного весеннего великолепия, вдыхала запах жареных пирожков, моченых яблок, украинского борща, успевала внимательно осматривать выставленные товары. Неожиданно вспомнила, как на днях к ней в мастерскую опять приходила делегация комсомольцев. Приглашали на собрание ячейки, хотели записать ее на курсы учиться.

— Читать, считать умею — и хватит пока, — сказала им Мария. — Я работать должна. Никто за меня не сделает. И потом — какая я молодежь? — она умолкла, посмотрела на стоявших вокруг девчонок. Марии исполнилось только двадцать четыре года, но по сравнению с ними она чувствовала себя умудренной опытом женщиной. Подумала с завистью: «Беззаботные, видать, перенесли в жизни мало», потом спросила: — Не пойму, чего вам от меня нужно? Оставили б, наконец, в покое.

Девчонки пошептались и ушли не прощаясь.

Вдруг взгляд Марии привлек броский плакат. Он извещал о проводимой здесь же сегодня сельскохозяйственной лотерее. «За один рубль вы можете выиграть лошадь, корову, свинью, козу, кур, косу, серп и другой сельскохозяйственный инвентарь». Судя по царившему оживлению, с минуты на минуту ожидался розыгрыш лотереи. Кассир спешил продать последние оставшиеся билеты.

Мария торопливо протиснулась к столу, хотела взять сразу несколько, но сначала спросила:

— А если не выиграю, куда тогда билеты?

Кассир засмеялся:

— В другое место повесишь и используешь.

— Тогда один дай.

Мария взяла билет, спрятала за лифчик, стала ждать. Рядом с ней молодой мужчина, тоже ожидавший начала розыгрыша, развлекал жену чтением газетных новостей.